Отражение

Этот красивый самоуверенный человек способен убить. Он мог убить меня. И сейчас, глядя, как он открывает дверь, я остро ощутила то самое чувство опасности, которое настигло меня тогда, в тот страшный день. Я вспомнила его пустые глаза, и неумолимые стальные пальцы на моей шее. У меня перехватило дыхание, инстинктивно я поднесла руку к шее, сделала шаг назад.

Макс остановился в открытых дверях, папки с бумагами упали на пол. Он увидел меня – нет сомнения. И судя по потрясению в его глазах, он так же растерян, как и я.

– Вот черт, – сквозь стиснутые зубы, бросил Макс.

Я ожидала чего угодно, но не этого. Прищурив глаза, он изучал меня и не торопился идти на встречу. Так и стоял в открытых дверях, забыв даже про разбросанные бумаги.

– Я тоже рада тебя видеть, Макс, – сказала я чуть охрипшим от волнения голосом, – Поговорим?

– Сейчас? – хмуро спросил он, все же вспомнив про документы и, присев на корточки, быстро собрал листы в кучу.

– Хочешь подождать еще три месяца? – съязвила я. Его скулы напряглись. Мне даже показалось, что он побледнел под загаром.

Глава 12

« …. полюбить я называю счастье из сказок – суметь найти в себе силы и чудо дожить до конца своих дней, продолжая видеть хорошее.»

Ники Кален «Арена».

Анжелика

Мы долго смотрели друг на друга. Его глаза, как синие льды Антарктиды, словно застыли и на несколько минут из них ушла вся жизнь. А я успела подумать, эти мгновения молчания растянулись в вечность, как мог он… как посмел уехать, сбежать, не испытывать чувства вины и выглядеть так шикарно, загорать на солнышке, пока в моих кошмарах я умирала ночь за ночью. Сейчас, глядя в его глаза, я вспомнила, что мне снилось, когда я плакала и кричала…. Мы из разных миров, раз он может вот так смотреть пустыми стекляшками, словно мы не хотели прожить вечно, вдали от всех людей, словно нас не соединяли в прошлом мокрые простыни, грязные тарелки и общее полотенце. Я могла простить ему все …. Но не это. Равнодушие, ложь, трусость. Он был скалой для меня, крепостью. А теперь он превратил мою жизнь в руины, сам оставаясь по-прежнему целым, прочным. Мой темный принц. В страшных сказках так и случается. Разве нет? Время собирать камни…. Когда из нашей жизни ушел смех, внезапно и безжалостно вошла боль, злость, обида. Они разрушили все. Или мы сами?

– Заходи, – коротко бросил Макс, вырвав меня из глубокой задумчивости. Он распахнул дверь, пропуская меня внутрь. Цокот моих шпилек напомнил раскаты грома. Да, признаю, теперь я испытала страх. Мы снова наедине в том самом доме. И этот человек способен на что угодно.

– Мила знает, куда я поехала, – зачем-то сказала, нервно кусая губы и едва ворочая ногами. Входная дверь захлопнулась, и я вздрогнула, снова обхватывая себя руками. Макс встал перед дверью, отметая сразу все пути к бегству. От страха я не сразу заметила, что дом находится в явном запустении. Повсюду пыль, на дорогих полах песок и разводы грязи. Так не похоже на чистюлю Эванса. Я посмотрела в непроницаемое лицо и снова застыла. Дар речи покинул меня, как и все до единой здравые мысли. Картины пережитого здесь ужаса мелькали в памяти, сменяя друг друга, как в калейдоскопе.

– Я не трону тебя, – тихо произнес он, медленно надвигаясь на меня. Я задержала дыхание, но неожиданно горько улыбнувшись, Макс прошел мимо, обдав волной знакомого аромата. Я вдруг поймала себя на мысли, что хочу прижаться к нему, спрятать лицо на его груди и расплакаться надрывно, в голос. Так, как даже в детстве не плакала. Вот такая дура.

Макс встал возле камина, щелкнув выключателем.

– Холодно, – пояснил он.

Мог бы не говорить. Меня уже давно колотило и от холода, и от нервного напряжения. Не знаю, процент которого чувства был выше, но вид пламени, хоть и искусственного, немного меня успокоил. Макс продолжала смотреть на меня, не моргая, как удав, гипнотизируя потенциальную жертву. Одна рука в кармане стильных темно-синих брюк, другая – небрежно лежит на столешнице над камином. Идеальная лепка лица, подтянутая спортивная фигура, современный деловой стиль. Прям кадр из модного журнала. Хозяин жизни, мать его. Давай, Лика, злись. Не будь размазней!

– Говори, – приказал он, показательно взглянув на дорогие часы на запястье.

– А тебе нечего сказать? – спросила я, оторопев от подобной грубости и наглости.

– Тебе стает легче, если я извинюсь? Встану на колени или вскрою вены? – от иронии в его голосе хотелось выть.

– Нет, – возмутилась я.

– Тогда не вижу смысла в продолжении. Если, конечно, ты пришла за извинениями.

– То есть для тебя твой поступок является совершенно нормальным? – повышая тон, спросила я. Макс отвел взгляд, снова каменея.

– Нет. Я перегнул палку. Мне жаль. Тебя устроит такой ответ?

– Нет!