Отражение

– Моя малышка…, – он целует меня, глубоко засовывая свой язык, и делает последний толчок, кончая с хриплым рычанием мне в губы.

– Неужели тебе нужно что-то еще? – тяжело дыша, спрашиваю я. Он приподнимается на локтях, смотрит на меня. Капелька пота с его носа падает мне на щеку. Он выходит из меня, и я чувствую легкую боль. Сегодня мы превзошли сами себя.

– Постарайся забыть, детка, – просит он, нежно потираясь щекой о мою щеку, – Я никогда больше не причиню тебе боли. Прости меня. Мы начнем все заново. У нас все получится. У нас растет дочь и будут еще дети.

– Если мы продолжим в том же духе, то уже скоро, – смеюсь я, – А что это была за тема с Эвансом. Ты бредил?

– Ты всерьез хочешь говорить об этом сейчас, когда я только что слез с тебя?

– Костя, между прочим, ты начал говорить о нем, а не я.

– Если меня посадят, пообещай, что не спутаешься с ним снова, – серьезно произнес Костя, глядя мне в глаза. От обиды мне захотелось расплакаться.

– Ты кем меня считаешь? – тихо спросила я, не скрывая своей боли.

– Прости. Но в жизни бывает все. Просто пообещай, что не бросишь меня. И не будешь с ним.

– Ты же все знаешь, Костя! Как я могу быть с ним? Ты в своем уме? – я с негодованием вскочила с кровати и убежала в ванную комнату, захлопнув за собой дверь.

Да я негодовала, я злилась…. Но частичка меня знала, что в Костиных опасениях есть смысл. Несмотря ни на что, Макс Эванс все еще волновал меня. Я не знаю, что это за чувства, но они достаточно сильны, чтобы вызвать острое желание никогда не видеть больше этого человека.

А утро принесло еще одну страшную новость. Мать, теперь я знаю, что приемная мать Кости все-таки добилась своего. Мария Старостова наглоталась снотворного, и в этот раз ее не откачали.

Костя узнал первым. Ему позвонили на мобильный из больницы в пять утра. И первая фраза, которую он произнес, была:

– Черт, как же не вовремя.

Я потрясенно смотрела на мужа. Неужели он ничего не чувствовал? Да, я знала его историю, но эта женщина не просто споткнулась, не простудилась, она умерла. Любой человек, даже такой, заслуживает скорби… или нет?

– Кость, что будем делать? – позвала я мужа. Он уже набирал чей-то номер, стоя ко мне спиной.

– Ничего, малыш. Артем все устроит. Поспи, еще рано, – он вышел из комнаты, чтобы переговорить, как я поняла, со своим юристом.

Но разве можно уснуть, когда тут такое происходит. Я проверила Соню, которая сладко посапывала во сне, оправдывая свое имя, потом приняла душ и привела себя в божеский вид.

Костя уехал, удиви меня приготовленным завтраком. Он просил меня не выходить из дома и никому не открывать двери, словно я маленькая девочка и не поняла шаткость ситуации, в которой мы оказались. По вине Кости…. Еще вчера, там, в офисе, я его ненавидела, была уверена, что никогда не прощу. Я и сейчас злюсь. Боже, да я зла, как черт, напугана, просто в отчаянии, но никогда Костя не был мне так близок, так понятен, как сейчас. Я не могу допустить даже мысли, что могу его потерять. И он, он не должен нас потерять. Слишком много горя ему пришлось вынести, прежде, чем обрести нормальную, полноценную семью.

Целый день я была, как на иголках, стараясь держаться ради дочери. Я выполняла все наши привычные ритуалы, как запрограммированный мама-робот. Мы умывались, кушали, читали, лепили, танцевали, снова кушали и так по кругу. Обычный день молодой мамочки. Но мысли мои витали где-то далеко, беспокойство и тревога не оставляли ни на минуту. Костя вернулся, когда я уже уложила Сонечку спать, а сама с бокалом вина сидела на кухне, глядя в окно.

– Успокаиваю нервы, – я помахала бокалом, когда Костя вошел в кухню. Он был совершенно измучен, потухший взгляд, запах алкоголя, не сильный, но все-таки… – Ты тоже, смотрю, – кивнула я.

Костя сел на стул передо мной. Потянув руку коснулся моей щеки, глядя с такой дикой тоской и обреченностью, что у меня заболело сердце.

– Ты меня убиваешь своим видом, – прошептала я, – Что еще случилось?

– Завтра, девочка. Ты уезжаешь завтра, – наклонившись он ткнулся лицом в мое плечо, я инстинктивно зарылась пальцами в его волосы. До меня не сразу дошло, о чем он.

– Что? Куда?

– Придется сделать несколько перелетов, чтобы спутать следы. Конечно точкой станет Флорида.

– Америка. Ты все-таки договорился с Эвансом? – я оттолкнула Костю, яростно глядя в полные боли зеленые глаза.

– Нет. Точнее, в том, что касается бизнеса, мы сошлись. Я связался со своими людьми, которые готовы помочь, но нужно действовать срочно. Сейчас. Никто не подумает, что вы уедете. По идее мы все должны скорбеть о кончине мамочки, и плакать дружно на ее похоронах.

– Подожди. А ты? Что будет с тобой?

– Меня, возможно, не возьмут под стражу. И охрана у меня хорошая, Лика, – он смотрел мне прямо в глаза. И врал.

– Объясни мне еще раз, почему я должна уехать, – всхлипнула я.