Отражение удара

Бежать, конечно, было бесполезно, да и очень опасно. Кто знает, где застанет его ночь? Кто может поручиться, что он не начнет убивать в переполненном зале ожидания на вокзале? Кто присмотрит за ним, пока он не помнит себя? В какую сторону ни беги, а от себя не убежишь, и, в какую нору ни забейся, сидящий внутри маньяк вытащит тебя оттуда, едва уснешь, и наутро по его кровавому следу к твоему убежищу придут ищейки.

Оставалось одно: запираться и отпираться до конца.

Улик против него никаких...

Он похолодел, вспомнив о ноже, который до сих пор лежал в мусорном ведре. Называется, нет улик...

Сергей Дмитриевич заметался, преодолевая слабость. Он оделся по-уличному, выволок из шкафчика под мойкой полупустое мусорное ведро и поправил на нем крышку, все время поздравляя себя с тем, что вовремя вспомнил о единственной вещи, которая могла его выдать. Эта лихорадочная деятельность немного приободрила: когда суетишься, спасая собственную шкуру, не остается времени на то, чтобы предаваться отчаянию.

Обувной рожок куда-то запропастился. Сергей Дмитриевич махнул на него рукой и, безжалостно сминая задники, загнал ноги в туфли. Подхватив ведро, он отпер замок, открыл дверь и замер.

На пороге стоял совершенно незнакомый милиционер в полковничьих погонах. Лицо у него было угрюмое и недружелюбное, а правую руку он как-то очень подозрительно держал в кармане утепленной куртки, словно там у него лежал пистолет. Некоторое время они со взаимным неодобрением разглядывали друг друга, а потом из-за плеча полковника выглянула оживленная физиономия Гранкина, трудно узнаваемая под форменной фуражкой с орлом.

- О! - радостно воскликнул майор. - Сергей Дмитриевич! А вы что же, под дверью нас поджидали?

- Этот, что ли? - проворчал полковник, не поворачивая к майору головы, и, не дожидаясь ответа, грудью пошел на Сергея Дмитриевича, словно перед ним было пустое место. Сергей Дмитриевич поспешно посторонился, окончательно растерявшись.

- Этот, этот, - радостно затараторил ему в спину Гранкин. - Шинкарев С. Д., прошу любить и жаловать...

А вы, Сергей Дмитриевич, я вижу, опять мусор выносите? Как тогда, а?

- Когда тогда? - выдавил Шинкарев.

- Когда вы якобы не видели Забродова на лестнице. Ну, в пятницу же, что вы, забыли? Вы знаете, кто-то из древних сказал, что у лжеца должна быть хорошая память. И это верно, Сергей Дмитриевич! Как это верно!

Видите, вы уже забыли, и запутались уже...

Сергей Дмитриевич хотел сказать, что он ничего не забыл и не понимает, на каком основании его здесь обвиняют во лжи, но не успел: не переставая тараторить, Гранкин неожиданно ловко выхватил у него из руки ведро и жестом гурмана, собравшегося понюхать булькающий в кастрюле суп, сорвал с ведра крышку.

- Обожаю копаться в мусорных ведрах, - сообщил он совершенно сбитому с толку Шинкареву. - Там иногда попадаются пре-лю-бо-пытнейшие вещи! Так, что у нас тут? Ну вот, я же говорил! Ножичек! Сломался ножичек, жалость-то какая! Товарищ полковник, взгляните-ка!

Молчаливый товарищ полковник внимательно осмотрел две половинки кухонного ножа, холодно взглянул на Сергея Дмитриевича и перевел взгляд на Гранкина.

- Э? - вопросительно произнес товарищ полковник.

- Так точно, похож, как две капли воды! Идеально совпадает с конфигурацией раны!

- Что? - выходя из ступора, возмутился Шинкарев. - Какая конфигурация? Какая рана? Что это за цирк, вы можете мне объяснить?

- Конечно, да! - с энтузиазмом воскликнул Гранкин.

- Конечно, нет, - одновременно с ним угрюмо пробасил полковник. Шинкарев и Гранкин удивленно воззрились на него, и тогда он значительно добавил:

- Вопросы здесь задаем мы. И, может быть, мы, наконец, сядем?

Не дожидаясь приглашения, он тяжело протопал в гостиную и опустился в кресло у журнального столика.

- Это мой начальник, полковник Сорокин, - с опасливым почтением сообщил Гранкин Шинкареву. - Помните, я вам про него говорил по телефону?

Хотя, да, у вас же память ни к черту. Сами соврете, а потом сами же и забудете." Да вы проходите, что мы тут с вами стоим, как бедные родственники?

Он закрыл и запер дверь, после чего, невежливо оттеснив Сергея Дмитриевича, устремился в гостиную и поспешно занял второе кресло, так что Шинкареву пришлось сесть на диван, предварительно сдвинув в сторону скомканный плед. Полковник вдруг гулко откашлялся в кулак, вынул, наконец, правую руку из кармана и положил на журнальный столик тяжелый тускло-черный пистолет. Сергей Дмитриевич окончательно убедился в том, что перед ним тот самый полковник, который способен.., гм.., замучить даже мертвого.

"Что он, с ума сошел? - подумал Сергей Дмитриевич. - Так же, наверное, нельзя... Я же на него жалобу подам.., генеральному прокурору."

- Весь карман изорвал, - проворчал полковник, словно угадав мысли Шинкарева. - Приступайте, Гранкин, мне некогда.

- Итак, - сказал Гранкин, извлекая из папки бланк протокола, Шинкарев Сергей Дмитриевич, одна тысяча девятьсот пятьдесят пятого года рождения, женат, проживает по Малой Грузинской, дом, квартира - это вы?

- Вы же знаете, - огрызнулся Сергей Дмитриевич.