Отражение удара

В тот день, возвращаясь с работы, он сделал то, на что никак не мог отважиться весь последний месяц: отправился к знахарю. По работе Сергей Дмитриевич много общался с самыми разными людьми: он был мастером ремонтно-строительного цеха на одном из московских заводов и за день успевал переговорить с массой народа - от вечно пьяных бетонщиков до директора предприятия. О знахаре поведала бригадир штукатуров Нина Алексеевна, женщина тяжеловесная и очень основательная во всех отношениях. У нее были какие-то проблемы с ногами, в суть которых Сергей Дмитриевич вникать не стал, и она долго мыкалась, меняя врачей и лекарства, пока не набрела на этого самого знахаря, который, по ее словам, исцелил хворь за три сеанса.

Сергей Дмитриевич, едва услышав этот рассказ, выведал адрес, сославшись на какую-то несуществующую болячку, которая якобы донимала его тещу. Нина Алексеевна, не ломаясь, продиктовала адресок и от себя добавила, что знахарь творит чудеса и видит людей насквозь и еще на три метра вглубь.

Шинкарев с трудом дождался конца рабочего дня и, выйдя из стеклянного аквариума главной проходной, смешался с толпой на троллейбусной остановке. Дождавшись нужного номера, он втиснулся в переполненный душный салон, и троллейбус, подвывая и погромыхивая на поворотах штангами, неторопливо повез его по маршруту, которым Сергею Дмитриевичу ездить до сих пор не приходилось.

Путь был долгим, и всю дорогу из головы у Сергея Дмитриевича не шел Паша Иваницкий: как он радовался покупке, как зазывал всех покататься, как заплатил старой кошелке Веронике Ивановне за ее нестандартные бутылки и как они сидели далеко за полночь на кухне и пели "там вдали, за рекой".

- Это никуда не годится, - вслух сказал Сергей Дмитриевич, вырвавшись из духоты троллейбусного салона в мягкую прохладу майского вечера, и решительно зашагал вдоль улицы.

Ему пришлось несколько раз спросить дорогу, прежде чем он разыскал нужный номер дома. Задержка не очень опечалила: он был к ней готов. Впервые попадая в незнакомый микрорайон, человеку, будь он хоть семи пядей во лбу, всегда приходится плутать и донимать аборигенов расспросами. Микрорайоны, по твердому убеждению Сергея Дмитриевича, были изначально изобретены с одной-единственной целью: доводить людей до полного сумасшествия своей запутанностью, своими вечными ветрами, дующими со всех сторон одновременно, и своей неистребимой грязью.

Наконец, какой-то юноша, обремененный роликовыми коньками, на которых он едва стоял, и огромной собакой породы московская сторожевая, которая неторопливо таскала хозяина от дерева к дереву и от столба к столбу, указал Сергею Дмитриевичу на обшарпанную девятиэтажку, по боковому фасаду которой сверху донизу змеилась страшноватая трещина, щедро, но неаккуратно замазанная цементом. Юноша был вежлив, чего нельзя было сказать о собаке, которая облаяла Сергея Дмитриевича хриплым сорванным басом и на прощание повесила ему на брюки длинную и отвратительную нитку густой слюны. Сергей Дмитриевич испытал сильное желание дать проклятому барбосу хорошего пинка, но барбос гулял без намордника, а пасть напоминала небольшой чемодан, что заставило Сергея Дмитриевича благоразумно воздержаться от выражения своих эмоций.

"И потом, - подумал он, - собака не виновата. Где-то я слышал, что собаки разбираются в людях лучше любого экстрасенса. Видно, что-то такое почуял во мне этот пес, и это что-то ему сильно не понравилось."

Проводив взглядом мальчишку с удивительно невоспитанным псом, Сергей Дмитриевич направился к указанному юным собачником дому, по дороге старательно убеждая себя в том, что ничего страшного на самом деле не происходит. В конце концов, запах бензина, исходивший утром от рук, мог просто почудиться. Все-таки вокруг сильно воняло гарью и бензином... В это было гораздо легче поверить, чем в то, что он посреди ночи прокрался во двор и поджег машину соседа и, можно сказать, приятеля, к которому испытывал самые добрые чувства, а к утру благополучнейшим образом забыл обо всем. Так бывает только в кино да в книжках. Сергей Дмитриевич был уверен, что когда-то читал что-то такое, и не только читал, но и смотрел, причем смотрел неоднократно: герой раздваивался, и одна его половина знать не знала о том, что вытворяла вторая... Но это все была фантастика, очень неумело замаскированная под психологический детектив, а в одном случае, как смутно помнилось Сергею Дмитриевичу, даже под комедию, а к фантастике мастер ремонтно-строительного цеха -Шинкарев относился со скучливым презрением: высосать из пальца можно все, что угодно, да только какой от этого прок?

"Все верно, - решил Сергей Дмитриевич, с неохотой открывая дверь подъезда - самую обыкновенную дверь, очень обшарпанную и с выбитым стеклом, - все правильно. У меня случился заскок.., ну ладно, парочка заскоков, и теперь я шарахаюсь от каждой тени. Вон, в Америке опять торнадо - что же, и в этом я виноват?