Отражения

Марси помолчала, затем взяла из пепельницы ещё дымящуюся сигарету, уселась на стол, затянулась, глядя на замершую Юлию, и велела:

— Расскажи, что ты увидела.

* * *

Андрей мог думать только о Марси, о её таинственном появлении и странном исчезновении, о своих чувствах, о любви, но… головы не потерял. Он прекрасно понимал, чем закончится одиночный визит в паб, поэтому позвонил старому, ещё со школьной скамьи, другу Володе, выбравшему опасную, но перспективную стезю службы в полиции. Володя в просьбе о помощи не отказал, и незадолго до закрытия мужчины вошли в паб «Радио Ирландия», где сегодня днём укрывались от дождя Андрей и Марси. Расположились за стойкой, заказали по кофе, сделали по паре глотков, после чего изучивший обстановку Володя тихо сообщил:

— Тебя узнали.

— Кто? — вздрогнул Андрей.

— Бармен и официантка.

— Давай с ними поговорим!

— Поговорим, — пообещал полицейский. — Но помни мои инструкции: ты молчишь, молчишь и молчишь. Как бы ни пошёл разговор, ты молчишь и не лезешь.

— Договорились, — буркнул Андрей.

— И вот что… — Володя помолчал. — Они тебя узнали, но не напряглись.

— Что это означает? — не понял Андрей.

— Бармен и официантка не при делах, — объяснил полицейский. — Они не знают людей, которые тебя поимели. Так что молчи, понял?

— Я же сказал, что понял.

— Вот и хорошо.

Володя подозвал бармена, сложил пополам крупную купюру и подсунул её под чашку кофе.

— Желаете повторить? — улыбнулся бармен.

— Желаю знать, что произошло с моим другом.

Бармен оказался опытным парнем, просчитал ситуацию, едва увидел Андрея, и не удивился вопросу. Но спросил:

— Ваш друг ничего не помнит?

— Поэтому мы здесь, — подтвердил полицейский. — И сразу добавлю: я вижу, что вы ни при чём.

— Это действительно так, — понизив голос, ответил бармен. — Ваш друг появился у нас с потрясающе красивой девушкой. Она осталась за столиком, ваш друг подошёл к стойке и начал заказывать. Потом около него нарисовалась девица: спортивная, резкая такая, руки в тату… На вид опасная, даже очень опасная.

— Девица уже сидела здесь, когда пришёл мой друг?

— Вошла следом вместе со своим парнем.

— Что было дальше?

— Я не слышал разговора, отвлёкся на другого клиента, — ответил бармен. — А когда повернулся снова, увидел, что девица ведёт вашего друга под ручку, а он смотрит на неё, как послушная собачонка.

Андрей дёрнулся, но нашёл в себе силы смолчать.

— А его спутница? — уточнил Володя.

— К ней подсел парень той девицы. О чём они говорили, я тоже не слышал, да и не мог… Ушли они вместе. Вчетвером.

— Та-ак… — полицейский побарабанил пальцами по стойке. — Как зовут официантку?

— Лида.

— Позовите её, пожалуйста, и не забудьте сказать, что мы не кусаемся.

— Да не вопрос.

Повеселевший бармен отлип от гостей, не забыв прихватить и чашку, и сложенную купюру, что-то прошептал официантке, судя по всему — именно то, что хотел Володя, поскольку к друзьям девушка подошла спокойно, без тревожных взглядов, которые бросала в их сторону всё время общения с барменом. И разговор, традиционно поддержанный крупной купюрой, задался. Правда, о том, что происходило за столиком, Лида не знала, но оказалась рядом, когда подозрительные гости покидали бар, и слышала дважды упомянутое название: «Заведение вдовы». Какой именно вдовы, Лида не запомнила, но Володя предположил: «Александер»? И девушка кивнула.

— Это на Большой Конюшенной, — сказал полицейский, когда они с Андреем вышли на улицу. — Заведение крупное, но по-серьёзному у нас не проходило. Считается, что его владельцы умеют поддерживать порядок.

* * *

— Этот Город уже родился мёртвым и потому идеально подходит тем, кто ищет смерти во всех её проявлениях. Кто убивает или хочет умереть, тоскует, превращая свою жизнь в затянувшуюся похоронную процессию, или пытается разгадать тайну того, что прячется за гранью, — как мой отец. Потому что грань тут истончилась и болота полны костей. Потому что иногда кажется, будто по улицам ходят призраки. Город некромантов… Я пытался сбежать от него, но Питер всегда здесь, — Аскольд приложил руку к груди. — В моём сердце. Его любовь похожа на проклятие. А моя, ответная — на паранойю.

— Но ты его любишь, — едва слышно произнесла Порча.

— Я его обожаю, — ответил молодой Александер. — Нет в Отражении города сильнее, чем Петрояд, по капле наполняющий тебя неизлечимой отравой. Здесь можно достать до неба, но только потому, что оно падает перед городом на колени. А ниже середины лишь вода и кости… Этот Город невозможен нигде и поэтому существует во всех Отражениях сразу, а его обитатели путают небо с преисподней. И знаешь… — Аскольд задумчиво улыбнулся, продолжая держать руку у сердца и говоря не Порче, нет, а Городу. — Знаешь, когда однажды рухнут все грани: между Днём и Отражением, жизнью и смертью, тем, что было и что ещё только предстоит… Эти грани рухнут здесь. Сначала. И лишь потом Последний Хаос поглотит Вселенную, придя в неё из Петрояда.

— Перспективно, — пробормотала Порча, которая никогда не считала себя адептом Пророчества Последнего Хаоса. — Это тебе в монастыре Камиль так мозги вывихнули?