Отряд

В потоке заходящих в зал пассажиров я сразу выхватил взглядом высокого стройного человека в светлых пальто и шляпе. Это был профессор Артемьев собственной персоной. Я передёрнул плечами от ощущения дежавю. Будто и не было всех этих лет. Он выглядел прекрасно, та же подтянутая фигура, пружинящая походка, волевое лицо, только седины на висках чуток прибавилось. На вид ему даже с большой придиркой нельзя было дать больше полтинника.

Профессор скользнул взглядом по встречающим и сразу направился ко мне.

– Здравствуй, Павел. Меня зовут Сергей Иванович.

– Здравствуйте, Сергей Иванович, очень приятно.

– Рад, что здесь хоть кому-то стало приятно. Молодец, что встретил. Есть очень серьёзное дело. Но о нём не на ходу. Ты на машине?

– Да. Пойдёмте, в багажный терминал, заберём ваши вещи.

– Нет никакого багажа. Как говорится, всё своё ношу с собой, – и он похлопал по объёмистому портфелю.

– Тогда, по коням, – я пригласил его за собой.

Не смотря на всплывающие в памяти отрывочные и смутные эпизоды из прошлой жизни, я не мог избавиться от чувства неловкости, поскольку мне приходилось запросто общаться с фактически незнакомым человеком и делать вид, что нас что-то объединяет. Тем более было непонятно, куда он клонит. По пути мы говорили на разные малозначащие темы и общались общими фразами. Подъезжая к МКАД, профессор сказал:

– Номер забронирован в «Национале». Не люблю новые отели, в старых как-то уютнее. Давай Павлик на Моховую. В номере и поговорим.

Я припарковался около ярко освещённой гостиницы, заплатил за стоянку, и мы вошли внутрь. Молодой человек в безупречном костюме проводил нас к девушке-портье. Подписав нужные бумаги, Сергей Иванович взял карточку-ключ, и мы поднялись в номер.

Две комнаты в старом стиле и бежево-зелёных тонах создавали лёгкий флёр барского уюта. Профессор снял пальто, шарф и шляпу, повесил на вешалку, пригладил волосы и привычно шагнул в гостиную, как к себе домой. Сполоснув руки и лицо в ванной комнате, и насвистывая какой-то мотивчик, он по-хозяйски достал из холодильника минералку, из шкафчика два широких стакана, вытянул из портфеля бутылку коньяка и поставил всё это на круглый столик.

Мы уселись в кресла, профессор плеснул грамм по полста коньяку, пододвинул мне стакан и с нетерпением потёр ладони.

– Давай, Паша, за встречу, ведь почти четверть века не виделись. За рулём не пьёшь? Правильно. А я опрокину стаканчик. Сегодня пятьдесят грамм не только полезно, но и мало.

Как вы понимаете, жизнь кого угодно заставит приспособиться к разным неожиданностям. Все последние дни я только тем и занимался, что приспосабливался и осмысливал свои приключения. Где-то на краях сознания уже начали проявляться кое-какие логические связи, но всё равно во всей этой истории оставалось много такого, что не укладывалось в голове. И вот теперь – профессор.

– Вы что-то путаете, Сергей Иванович, ведь мне всего двадцать с небольшим.

– Будет тебе Паша, ведь ты всё прекрасно понимаешь. Хватит уже играть в детский сад.

– Но откуда вы можете знать о моей реинкарнации?

– Это долгая история, и произошла она так давно, что я уже многого и не помню. Много воды с тех пор утекло. А если кратко, то назову лишь одно имя: Деми. Оно тебе о чём-то говорит?

– Да. Все вопросы исчерпаны. Только непонятно, что у вас с ним общего?

– То же, что и у тебя. И наша с тобой встреча в конце восьмидесятых тоже не случайна. Ты часть плана.

– Понятно, что ничего не понятно.

– Хорошо, Давай поговорим посуществу. Я предлагаю тебе работу, которая будет продолжением твоих изысканий, без преувеличения являющихся открытием мирового масштаба, даже на уровне Деми.

Я слушал профессора и не верил своим ушам.

– Но я же недоучка. Надо ещё диплом получить.

– Глупости говоришь. Ты его получил с отличием ещё в девяностом году прошлого века, и нечего зря в аудиториях штаны протирать.

– Ну, хорошо. Допустим, вы правы…

– Конечно, прав. И вот что, Павел, пора тебе уже отойти от шока реинкарнации и стать самим собой. К тому же это не последнее твоё приключение, и потому не надо делать из него трагедии. А, что касается сути твоих нравственных и психологических сомнений, то они не должны тебя беспокоить. Ты сам – воплощение личности, с которой всё началось, тоесть Павла Кравцова, но сейчас живёшь в теле Павла Смирнова, а посему им и оставайся. Легче и проще будет и всем с тобой, и тебе со всеми.

– Хорошо, я всё понял. Так о чём речь?

– О том, что все эти двадцать четыре года, находясь на Камчатке, я не валял дурака, а занимался созданием научного центра, в котором мы исследуем разные вопросы самого широкого спектра знаний. Я специально приехал за тобой. Летим на Камчатку послезавтра. Билеты уже заказаны. Отказ не принимается.

– Вы меня ошеломили, Сергей Иванович. Но вот так сразу… Надо подумать.

– Нечего тут думать. Неужели ты не понимаешь, что таким образом решатся все твои проблемы.

– Не все.

– Тоесть?

– За мной следили, после того, как я начал испытывать приборы. Потом влепили в меня три пули, а в Донбассе прямо напомнили мне об этом и тоже чуть не прикончили.