Отряд

Тихо сняв сонного часового, Техник и Финн проползли между крайними палатками и проскользнули к штабелям с боеприпасами, осторожно волоча мешки со взрывчаткой, детонаторами и таймерами.

В то же время Черчилль с Хоттабычем краем леса добрались до выездной дороги, возле которой застыли ряды боевой техники. Снять клюющего носом часового не составило никакого труда. Двигаясь, как тени, пулемётчики добрались до намеченного места и установили «Печенег» наверху заросшего травой земляного отвала, который когда-то нагребли дорожники при прокладке дороги. Потом Хоттабыч притащил ещё две коробки с лентами и сумку с гранатами. Установив закладки, минёры осторожно отошли к опушке и залегли в сотне метрах от склада, перекрывая украм пути отхода к лесу.

Всё это я узнал позже, а сейчас Дитрих осторожно спустил «Тигра» с обочины, заглушил мотор и тихо самокатом въехал в низкий кустарник. Перед нами раскинулся протяжённый пустырь, заставленный разной техникой вперемешку с накрытыми брезентом штабелями ящиков и бочками.

Подгоняемые неумолимо ползущей минутной стрелкой, мы разделились. Дитрих и Рокки, сняв пост возле шоссе, осторожно шагнули к караульной палатке. А мы с Марком, нагрузившись мешками со взрывчаткой, скользнули к опушке редкого леса, затнённого ночным сумраком.

Скрываясь за стволами сосен и кустами подлеска, мы осторожно скользящим шагом двинулисьвдоль края вражеского лагеря, поскольку в ночной тиши любой шорох слышится и воспринимается особо. Пробираясь от дерева к дереву, я слегка психовал, поглядывая на едва различимую полоску просветления на востоке. По опыту знал, не успеем и глазом моргнуть, как короткую летнюю ночь прогонит рассвет.

Однако мы продолжали беспрепятственно перемещаться по чужой территории, и я буквально охреневал от беспечности пришлых вояк. Чёрте что творится у этих укров! Вокруг куча техники, боеприпасов и сотни голов спящего личного состава. Должна же где-то быть охрана! Не может не быть! Или укры придумали какую-то хитрую подлянку. Я до боли в глазах всматривался вокруг, под ноги и вдаль. Но, нет. Ни подлянки, ни часовых! От безнаказанности, а может и от неопытности каратели настолько уверовали в своё исключительное превосходство, что расслабились до неприличия. Наконец-то я разглядел часового, который, пыхая сигаретой, сидел в открытой кабине грузовика.

Сзади в плечо слегка толкнули, и на рефлексе я рванул из чехла нож. Марк, твою дивизию в перекрёсток! Я показал кулак, молча, выругался и вопросительно вскинул голову. Что? Он указал рукой на стоящие за кустами заряженные «Грады» и транспортно-зарядные машины к ним. Неплохие цели. Молодец. Глазастый.

Дальше на краю пустыря едва виднелись контуры больших палаток и нескольких грузовиков. И всё. Значит, в основном большие стволы стояли ближе к шоссе. Пока пробирался, я насчитал четыре раза по двенадцать гаубиц. Плотными рядами. Между ними громоздились штабели ящиков со снарядами и зарядами и плотно загруженные грузовики. Не, ну, совсем укры охренанели. Какому раздолбаю пришло в голову держать боеприпасы рядом с орудиями? Ещё больше из здравого смысла выпадали стоящие в полусотне метров ближе к противоположной опушке три топливозаправщика и плотные ряды каких-то бочек.

– Марк, – прошептал я ему на ухо, – дуй на ту сторону пустыря, поставь МОНки вон у тех палаток, потом взывчатку под наливняки, под штабели и так далее по той стороне вплоть до дороги. Я буду возвращаться по этой стороне. И не вздумай засветиться, яйца оборву. Коль заметят, иди нагло вразвалку, будто до ветру вышел. По-хохляцки что-нибудь вверни. Если совсем прижмёт, дуй во все лопатки к нашим и прикрой им правый фланг. Обо мне не думай, я вывернусь в любом случае.

И мы разошлись, вернее расползлись. Для начала – «Грады». Им первым подарок от дяди Бора. Под самую эрогенную зону, под головную часть ракет. Взрыватель на 2-00. На карачках перебираюсь к гаубицам. Стоят плотно, рядом в рост человека громоздятся ящики со снарядами. Зер гут. То, что доктор прописал. Пластид под них для полноты восприятия. Включил таймер. Перебираюсь дальше.

Я скользил по чужому лагерю, как тень, сам себя не узнавая. Адреналин бурлил и гнал горячую кровь, тело работало, как машина. Последний брусок взрывчатки я засунул в штабель боеприпасов метрах в трёхстах от нашей машины. Послушал тишину, и краем леса, пригнувшись, порысил к своим. Вот уже в ночной дымке замаячилконтур кабины нашего «Тигра». Шёпот:

– Стой. Двадцать три.

– Семьдесят четыре, – ответил я тихо, задыхаясь от бега и волнения, и почти нос к носу столкнулся с Дитрихом, – какие тут дела?

– Порядок, командир. До атаки пять минут.

– Где Марк?

– С тобой, где ж ему быть.

– Значит, не пришёл, – я не успел рассердиться, как услышал из кустов справа:

– Здесь я. В дерьмо вляпался в потёмках. Хохлы, млять, укропа нажрались и весь лес засрали, уроды. Кое-как отряхнулся, но всё равно пованивает.

В сумерках раздалось хмыканье Дитриха и тихий смех Рокки, который торчал в люке у пулемёта.