Отряд

– Уф-ф, – отдувался добравшийся до нас конторщик, – чуть не разорвали на сотню маленьких валетов. – Он улыбался, и было видно, что он искренне рад нашему возвращению. – Спасибо бойцам Захарченко, помогли протиснуться. Всех приветствую. Рад, что все трудности позади.

– Здравствуйте, – ответил я за всех, – а уж как мы-то рады,и представить невозможно. Хотелось бы,наконец, сбросить разгрузки и привести себя в порядок. Устали, как ездовые собаки.

– Всё понял. Двигайтесь потихоньку в объезд здания администрации вдоль забора. Через большие ворота заедете во двор, там увидите корпуса и гараж. Места вам уже освободили. Устраивайтесь, поговорим потом, заодно и отчёт напишите.

Поблагодарив дончан за внимание, мы завели моторы и почти полчаса осторожно ползли через толпу и пересекали площадь. И только, выбравшись из машины во дворе административного здания, я свободно вздохнул и окончательно расслабился. Жутко хотелось помыться, побриться, переодеться в чистое, пожрать по-человечески, выпить водки и выспаться до упора. Эти простецкие хотелки были верхом моих желаний. Уверен, все остальные мечтали о том же самом.

Во дворе в ряду разных хозяйственных строений возвышался четырёхэтажный гостиничный корпус, в который нас проводил человек из администрации. Мужики сразу отправились осваивать новое обиталище, а мне предстояло передать Валету и людям Захарченко пленных, которые уже сутки валялись связанными в кузове «Урала». Добрый Дитрих их поил и кормил, но близко не подходил, впрочем, как и все мы, потому что несло от этой троицы, как от солдатского сортира.

Меня позабавила реакция Валета, когда мы вытащили пленных из кузова, развязали их и поставили на ноги. Затёкшие конечности сперва отказались их держать, и они повалились на асфальт, и только минут через пять кое-как поднялись. Сначала, не поднимая глаз, они прятались друг за друга, а потом застыли столбами. Ляшко громко стучал зубами и тихо подвывал. Я даже подумал, не повредился ли он от страха головой. Парасюк тупо озирался мутными глазами, а Боголюбов смотрел под ноги и непрерывно икал.

– Это те, о ком я думаю? – тихо проговорил Валет. Его лицо закаменело, и он уставился на меня распахнутыми глазами.

– Они, они, голубчики, – ответил я, – пойманы в районе боевых действий с оружием в руках и формально являются военнопленными.

– Но они же… их же придётся отпустить, – ещё тише проговорил Валет, подойдя ко мне вплотную.

– Только попробуйте, – холодная игла нехорошего предчувствия ткнулась в сердце, и я нешуточно окрысился, – тогда пристрелю их прямо здесь и сейчас!! Каждый из них принёс дончанам больше вреда и горя, чем все уничтоженные нами карательные батальоны, бригады и дивизионы. Один вдохновил, призвал и благословил карателей на массовые убийства, заработав на этом огромные деньги. Другой дал убийцам эти деньги, снаряжение и оружие, а третий лично приказывал убивать и казнить. По всему выходит, что они преступники, а, значит, такие слова, как «честь», «жалость», «милосердие» здесь неуместны. И мне плевать, что они из числа нынешнего киевского политического бомонда. Конечно, они не главные персонажи, но тоже фигуры, а потому я требую следствия и открытого процесса. И никак иначе. А если будет иначе, то предупреждаю о серьёзных последствиях. И следующий раз мы сами на месте по совести будем решать такие проблемы.

– Хм-м. Всё понятно. Но для начала их нужно отмыть и переодеть, что ли. В любом случае этот вопрос будет решать руководство Новороссии. И, если дело закрутится, то придётся тщательно соблюдать все законные процедуры и правила следственных действий. А вам предстоит писать заявления и давать показания. И очень прошу… постарайтесь быть сдержаннее.

– Ничего, помучаемся, напишем и дадим. Всё и всем. И сдержимся. Но есть одно условие. На допросах пленных под протокол должны присутствовать кто-то двое из нашего отряда.

– Не доверяете. Хорошо, я передам здешнему начальству ваши условия, – сказал он с лёгким кивком. – В 20-00 за вами придут и проводят. А пока отдыхайте.

До назначенного времени я успел помыться, переодеться, постираться в прачечной, перекусить в служебной столовой и даже вздремнутьв чистом номере на чистом белье. Будильника не услышал, и Ромео еле меня растолкал. В восемь вечера вестовой проводил нас в главный корпус. Я шёл на встречу с донецкими лидерами, пытаясь избавиться от дурного предчувствия.

В просторном хорошо освещённом кабинете с классическими столами в виде буквы «Т» за динным столом сидели шесть человек, которых я прямо или опосредованно знал: Валет, Александр Захарченко, Александр Бородай, Павел Губарев, Александр Пургин, Денис Пушилин и Олег Царёв. В центре помещения на стульях пристроились наши отмытые и переодетые пленники, за спиной которых стояла охрана.

Мы с Ромео переглянулись и по знаку Захарченко сели на свободные стулья.