Отряд отморозков. Миссия «Алсос» или кто помешал нацистам создать атомную бомбу

Если бы Форрест только знал, что трое флотских электриков разделяют его опасения насчет ненадежного устройства активации взрывателей! Еще во время испытательных полетов близ Филадельфии детонационные цепи все время случайно замыкались, по-видимому, из-за радиопомех. Тогда Бад Уилли добавил защитный механизм. Конструкция получилась довольно корявая, но теперь взрыватели контролировались двумя отдельными цепями. Первая взводила взрыватель, как курок ружья, вторая нажимала этот курок. В процессе взведения использовалась электромагнитная катушка, так называемый соленоид. При пропускании через него электрического тока соленоид намагничивается, благодаря чему он в данном случае притягивал металлический стержень. Тот, в свою очередь, прикреплялся к нескольким взрывателям и при движении активировал их. По сути, движение стержня переводило взрывчатку в рабочее состояние.

В нормальном режиме этого не происходило, пока не поступала команда с ведущего самолета. Но появление случайного радиосигнала приводило к преждевременному включению тока через соленоид. Что, в свою очередь, вызывало преждевременное смещение стержня и активацию взрывателей, когда пилоты все еще находились внутри, что являлось неприемлемым риском. Чтобы предотвратить преждевременное движение стержня, Уилли заблокировал его металлическим штифтом. Пилоту нужно было просто вытащить штифт непосредственно перед прыжком. Задача решена.

Решена ли? Изучив схемы, электрики кое-что заметили. Добавление металлического штифта, без сомнения, предотвращало преждевременное смещение стержня, но создавало другую, потенциально более серьезную проблему. Стержень на самом деле решал две задачи: помимо активации взрывателей, он, смещаясь, также ударял по выключателю, который перекрывал ток через соленоид. Это было необходимо, потому что все, через что проходит ток, со временем нагревается. Таким образом, если случайный радиосигнал все-таки вызывал ток, но металлический штифт не позволял стержню двигаться, соленоид начинал нагреваться. А чем сильнее он нагреется, тем выше вероятность, что он случайно заставит сработать один из ближайших взрывателей. Это произойдет не сразу, но испытания показали, что через несколько минут, точнее, через 150 секунд температура соленоида достигнет опасного уровня. Электрики решили предупредить Уилли.

Кончилось это плохо. Уилли был гениальным инженером, но стресс от руководства боевой операцией сказывался на нем не лучшим образом. Вместо того чтобы излагать свои пожелания спокойно, но твердо, как подобает офицеру, он теперь кричал на подчиненных, будто сержант по строевой подготовке, который, отдав команду, непременно рявкает: «Это приказ!» Хуже того, Уилли начал допускать ошибки. Неделю назад он безнадежно заблудился во время тренировочного полета (как ни смешно, при всей той чудесной электронике, что установили на самолете, компас на нем был плохим) и, вместо того чтобы признать, что сбился с курса, наткнулся и на обстрелявшую самолет зенитную батарею, и на армаду заградительных аэростатов, чуть не оторвавших ему крылья. После этого два находившихся в самолете офицера устроили небольшой бунт, взяв управление на себя, и по крайней мере один из них отказался когда-либо снова летать с Уилли. Люди стали всерьез сомневаться в его психическом здоровье.

Так что, когда один из электриков обратился к Уилли и объяснил свои опасения по поводу устройства активации взрывателей, тот вышел из себя. И хотя компоненты устройства проектировал не он, Уилли отстаивал каждую деталь «своего» самолета. Он твердил, что все в порядке: «Я бы не стал руководителем этого подразделения, будь я дураком». Электрик настаивал на своем, объясняя, чем опасен металлический штифт, и тогда Уилли рявкнул: «Хватит играть в эти игры! Это приказ». Штифт остался.

Электрики не знали, что делать. Двое из них попытались объяснить проблему Кеннеди: как пилот, он мог отказаться лететь, если не чувствовал себя в безопасности. Однако им, как нижним чинам, было неловко учить сына посла, что ему делать, а Джо не разбирался в технических деталях. На той неделе у Кеннеди и без того было полно дел (тренировочные полеты, инструктажи, выбор бортинженера), чтобы беспокоиться еще и об электронике. «Мой девиз в данный момент, – сказал он одному из электриков, – молчать и подчиняться приказам». Он не хотел, чтобы что-нибудь встало на его пути к славе.

За неимением других вариантов электрики даже подумывали о диверсии: пробраться на борт «Костюма» и перерезать один из проводов, что, по их расчетам, устранило бы угрозу преждевременной детонации. Но Бад Уилли пригрозил им военным трибуналом, если они хоть что-нибудь поменяют, и было не похоже, что он шутит. Так что электрики отогнали свои опасения и ничего не предприняли.