Отряд: Разбойный приказ. Грамота самозванца. Московский упырь

— Дьявол! Да ты сам дьявол! Иначе б откуда прознал?

— Откуда-откуда, — Иван откровенно смеялся. — Меньше по лугам шляться надобно, любви купальской мешать.

— Тьфу ты, Господи…

Едва взошло солнце, как они уже были у цели: Иван со своей командой и ныряльщики во главе с Угрюмом. Истекая быстро тающим утренним туманом, сверкала на плесе река.

— Вон, впереди, за кустами.

По знаку Евлампия вместительная лодка круто повернула к берегу, вернее, к густо заросшему камышами оврагу, дно которого было заполнено грязной вонючей водой.

— Ну и запашина, — Прохор заткнул пальцами нос.

— Золотари моют здесь свои бочки, — с усмешкой пояснил баркасник.

— Как там в книжице, Митрий? — Иван хлопнул отрока по плечу. — Пахнет сильно и для тонкого обоняния неприятно? Прохор, у тебя, похоже, тонкое обоняние!

Протиснувшись сквозь камыши в жерло оврага, лодка остановилась.

— Ну, кто будет нырять? — осведомился Иванко. — Могу я, я не из брезгливых.

— Нет, — Евлампий отрицательно качнул головой. — Архип, давай!

Архип — молодой, лет семнадцати — двадцати, парень со светлыми волосами и круглым приятным лицом — вмиг скинул на дно лодки одежду и, перекрестившись, мягко, без брызг, опустился в воду. Все застыли в немом томительном ожидании. Ныряльщик не показывался долго… наконец вынырнул и помотал головой.

— На середине — пусто. Сейчас попробую ближе к берегу.

Баркасник скривился и бросил на Ивана пронзительный недобрый взгляд.

Архип отдышался и вновь нырнул, на этот раз прихватив с собою конец веревки.

— Дно илистое, кругом топляк. Не застрять бы. Дерну — тащите.

— Вытащим.

И снова — лишь круги по воде. И мерзкий запах. И плотный туман. И тишина — даже птицы не пели.

Ныряльщик снова долго не показывался. Нет, вот вынырнул чуть в отдалении… Снова нырнул… Дернулась веревка — видать, застрял.

— Тянем, — скомандовал Евлампий. — Только осторожно, потихонечку…

— Тяжелый какой этот ваш Архип, — перебирая веревку, заметил Митрий. — Едва вытягивается.

Всплеск!

Все вздрогнули, напряглись.

Из тумана выплыл к лодке Архип. Ухватился руками за борт, улыбнулся:

— Тяните, тяните!

Господи, неужели?!

Потянули еще и наконец подняли на борт небольшой — в обхват — сундучок, обитый позеленевшей медью.

— Глядите-ка — замок!

Евлампий умело сбил замок обухом топора. Открыл крышку… И зажмурил глаза, и сглотнул в горле ком, и произнес с глупой ухмылкою:

— Господи!!!

Есть!

Иван, Прохор, Митька, да и все ныряльщики с любопытством вытянули шеи. Разогнав туман, взошло солнце, вспыхнуло, загорелось на покатых боках золотых чаш, отразилось в драгоценных камнях окладов, в серебряных монетах монист, в перламутровом жемчуге окладов…

— Архип, — повернув голову, хрипло спросил Евлампий. — Там еще много таких сундуков?

— С десяток будет! — ныряльщик пожал плечами и улыбнулся.

Иван перевел взгляд на Прохора и чуть заметно кивнул. Прохор усмехнулся. Напрасно, напрасно господа ныряльщики взяли с собой кулачного бойца! На ограниченном пространстве лодки что толку в их палашах, саблях, рогатинах? Такому мастеру, как Прохор, достаточно только пару раз махнуть кулаком и, как говорится, все концы в воду.

— Вы получите целый сундук, — обернулся Евлампий.

Иван улыбнулся — похоже, вмешательство Прохора не понадобится, ныряльщики решили играть честно.

Так и вышло: никто никого не обманывал. Как только в лодке оказалось шесть сундучков — остальные пришлось вытащить на берег, не помещались, — староста приказал плыть к посаду. Там и остановились, как раз недалеко от Береговой. Иван и его люди вышли на берег, закинув за плечи приготовленные, набитые найденным золотом мешки, и неспешно отправились на постоялый двор.

— Господи, тяжело-то как, — обливаясь потом, сетовал Митька.

Эпилог

Мы вернемся!

Учителя немецкой школы в Москве располагали достоверной информацией об образовательном проекте Годунова… русские студенты были посланы не только в Англию и Любек, но и во Францию. Однако никаких подробностей о лицах, посланных во Францию, не сохранилось.

Р. Г. Скрынников. «Россия в начале XVII в. „Смута“»

Конец августа 1603 г. Москва

Дьяк разбойного приказа Тимофей Соль, заместитель боярина, а по сути, фактический управитель приказа — чернобородый, мрачный, с длинными, словно оглобли, руками — еще раз перечитал донесение и недобро усмехнулся. Оторвав взгляд от грамоты, взял стоящий на столе бронзовый колокольчик, позвонил.

— Да, батюшка? — В горницу тут же вошел служка, маленький, плюгавенький, неприметный и преданный, словно пес. Поклонился, тщательно прикрыл за собой дверь.

— Ну? — Дьяк раздраженно бросил донесение на пол. — Что? Опять опростоволосились? Ну и людишки у тебя, Епифан. Десять здоровяков с тройкой мальцов не смогли справиться! Видано ли дело?