Отрицание ночи

Я никогда не писала о событиях 31 января – ни в дневнике (у меня не хватило времени и смелости), ни в письмах к друзьям, ни позже – в своем первом романе. Теперь январь для меня – период кризиса бытия (я нашла Люсиль мертвой 30 января). Январь – время, когда мое тело и сознание болезненно реагируют на жизнь.

Рассказ моей сестры о том, что она претерпела в то утро, оставшись наедине с Люсиль, потряс меня. Я частично вытеснила его из своей памяти, поскольку он содержит нестерпимые для меня подробности. Манон было девять с половиной лет. С ней не работал психолог, и все пережитое просто впиталось ей в кожу, в сердце, в мозг, стало частью ее личности.

Несколько месяцев назад я взяла такси, чтобы поехать в аэропорт Руасси, и шофер принялся расспрашивать меня о целях моей поездки, о моей профессии и так далее. Я редко беру такси (моя издательница, которая в курсе насчет моей фобии, связывает ее с Люсиль), меня всегда тошнит на заднем сиденье. Однако в то утро я собралась с духом и, устроившись на сиденье, ответила водителю на его вопрос, сперва пространно, затем, поскольку он настаивал – прямо.

– Но с чем это связано? – спросил он так, словно речь шла о болезни, наказании и проклятии.

Он с сочувствием смотрел на меня в зеркало заднего вида и повторял:

– Но с чем это связано?

На встречах с читателями – в школах, в библиотеках, в книжных магазинах – меня часто спрашивают: почему я пишу?

Так вот – я пишу, потому что случилось 31 января 1980 года.

В этой дате – источник моего литературного вдохновения, таланта, маразма – как вам будет угодно. В тот день моя жизнь перевернулась, и за переворотом последовало страшное одиночество.

Я помню, люди говорили: у мамы та же болезнь, что у Барбары, сестры Лианы, которая в течение многих лет (для нашей семьи – лет отчаяния и горя) балансировала между приступами эйфории, радостной истерики и глубочайшей апатии. Болезнь передалась маме, вот и все. По неведомым биологическим причинам, по велению рока страшная болезнь настигла именно маму. Лиана сидела на кухне и вздыхала, с печалью глядя перед собой, обхватив ладонями теплую чашку с чаем. Нам следовало лишь смириться с тем, что безумие у нас в крови, и мы обязаны терпеть, терпеть и ждать. Ведь даже Барбара, в конце концов, преодолела кризис и вернулась к более или менее нормальной жизни. Лиана поднимала на меня глаза и всегда заканчивала разговор одной и той же фразой:

– Закройте дверь, моя маленькая королевна. На улице холодно.

Всего несколько недель разделяют выход телепередачи «Апостроф» и приступ Люсиль. Я никогда не думала о хронологии. В моей памяти эти события разнесены. Впрочем, какая разница? Благодаря архивам Национального института аудиовизуальных коммуникаций я нашла и пересмотрела передачу. Оказалось, что я ее совершенно позабыла. Видимо, торжественная атмосфера, в которой мои родственники наслаждались передачей у телевизора в Пьермонте, сбила меня с толку. Я не уверена, была ли с нами тогда Люсиль.

Я с волнением посмотрела выступление Барбары и Клода, которых знала весьма плохо (можно сказать, не знала вообще) – мы встречались только на похоронах да на семейных сборищах. Они оба уже умерли. В студии они сидят рядышком и внимательно смотрят друг на друга, прислушиваются друг к другу, словно все вокруг их мало интересует. Оба рассказывают о тяжелом времени, о том, как Барбара из психиатрической лечебницы отправляла Клоду письма, требовала развода. Барбара невероятно красива и более обаятельна, чем Клод. Клод постоянно берет ее за руку, она улыбается, он говорит о своих поверхностных репортажах и с убеждением добавляет: «Пусть первым бросит в меня камень тот, кто никогда не страдал». Она с чувством собственного достоинства смеется.

Я не читала их книгу.

Я заказала подержанный экземпляр через Интернет. Семья Барбары всегда близко общалась с семьей моей бабушки. Благодаря Барбаре Лиана и Жорж познакомились. Потом благодаря Жоржу Барбара познакомилась со своим вторым мужем Клодом. Разница в возрасте у Лианы и Барбары всего три года, и обе они, подобно своей матери, воспитали целую ораву детишек. Несмотря на разные характеры, и Лиана и Барбара отличались силой воли, какой-то непонятной жизненной энергией, умением радоваться жизни (за исключением периодов болезни Барбары). Обе сестры верили в любовь, в Бога и в преданность супругу. Обе вышли замуж за сильных мужчин, блиставших в обществе. Обе регулярно ходили в церковь, но ни одну из них нельзя упрекнуть в ханжестве. Обе сестры холили и лелеяли не только душу, но и тело. Обе гордились своим образованием.

В книге «Двое и безумие» Барбара пишет о смерти братьев. И одному, и другому едва исполнилось двадцать: один погиб от военной раны и заражения крови в Индокитае, другой – от пневмонии после купания в ледяной реке. Во время первых приступов безумия Барбара постоянно видела мертвых братьев, словно по-прежнему чувствовала себя ответственной за них.