Отрочество

– Подождите, он, скорее всего, просто старый. Знак мастера держится лет десять, или пять перезарядок, – попробовал возразить Леонид.

– Разберемся, не мешайте нам выполнять нашу службу, – грубо ответил один из стражей.

Меня выволокли на улицу и затолкали в машину. Двое стражей сели со мной на заднее сиденье, прижав своими могучими телами. Третий разместился рядом с водителем. Ужасно болела челюсть. Дышать было тяжело, я чувствовал, что удар в солнечное сплетение не прошел бесследно. При любом движении болели ребра. Я мечтал потерять сознание и пережить эту боль. Попытка уйти в магическую медитацию не принесла успеха. Какая медитация, когда все тело болит?

Минут через пятнадцать мы доехали до небольшого, явно казенного здания. Там меня передали с рук на руки другим людям в похожей форме. Те молча сопроводили меня в отдельную камеру, в которой и заперли.

Мне понадобилось примерно полчаса, чтобы хоть немного прийти в себя. Я начал колотить в дверь. Кричать не мог: судя по всему, у меня была сломана челюсть. Да и стучать в дверь было тяжело, каждый удар отдавался в моем теле, принося очередную волну боли.

– Чего тебе, – хмуро заглянул в окошко охранник.

– Я несовершеннолетний, вы не имеете права меня задерживать, – с трудом проговорил я, морщась от дикой боли в челюсти. – Вызовите целителя и сообщите моей тете!

– Ага, сейчас. Несовершеннолетний он, – хмыкнул охранник. – У несовершеннолетних нет ибри. Нечего мне тут заливать.

– Посмотрите на нем мои данные, у вас же есть доступ.

– В этом здании все ибри заблокированы. Завтра придет следователь, разберется. А сейчас не шуми, – он присмотрелся к моему опухшему лицу. Не знаю, чего уж там увидел, но, слегка поморщившись, добавил: – Ладно, целителя сейчас позову. Жди.

Окошко захлопнулось, и я остался один. Камера, в которой я оказался, выглядела, как камера в любом из обитаемых миров. Узкая койка стояла вдоль стены, за ней – маленькая полупрозрачная шторка, высотой примерно в метр, скрывающая унитаз и умывальник. Я с трудом лег и попытался выровнять дыхание. Так и лежал, омываемый волнами боли, пока не открылась дверь. В комнату вошел неряшливый мужичок. Вид у целителя был такой, будто его только что разбудили: всклокоченные волосы, мятая одежда и весьма недовольное лицо.

– Что у тебя? – обратился он ко мне безразличным, хриплым голосом.

Я показал ему рукой на свою челюсть. Совсем не так я представлял себе целителя. Ну, хоть такой. Надеюсь, он свое дело знает.

Целитель поводил руками у меня перед лицом. Я попытался войти в состояние полумедитации, чтобы понаблюдать за ним магическим зрением, но даже это мне не удалось.

– Эк тебя. Да-а. Двойной перелом челюсти, – хмыкнул он, радуясь непонятно чему. – Сейчас усе сделаем, да, – он достал из кармана тонкую пластинку медицинского амулета и достаточно болезненно вжал ее в мое лицо. Я ощутил, как постепенно немеет челюсть и боль отступает. Раньше я сталкивался с зубной болью, это просто кошмар. Но двойной перелом челюсти оказался куда болезненнее. – Полегчало? – спросил целитель и, дождавшись моего кивка, поднялся.

– Еще вот, – с трудом проговорил я и показал рукой на ребра.

– Ща глянем, да, – он провел рукой в районе солнечного сплетения. – Ерунда, сильный ушиб, ну, может, ребра сломаны. Ща, – он достал вторую пластинку и вжал ее в мое многострадальное тело. Подержав пару минут, убрал в карман. – Усе, пошел я, – кивнул целитель мне на прощание и вышел из камеры.

Немного полежав, я понял, что боль отступила. На смену пришла злость на самого себя. Я встал и начал мерить шагами комнату. От стены до стены. Девять шагов в одну сторону и девять – в другую. Иногда я останавливался и бил кулаком по стене.

– Проклятый идиот, – ругался я на самого себя сквозь зубы, – совсем расслабился. Жизни спокойной ему захотелось. Пожить, как все, ни о чем не думать. Идиот! Слабак! Тряпка! – злился я, распаляясь все сильнее. – Ты не Семи! Ты взрослый мужик. Какого хрена ведешь себя, как мальчишка? Сколько можно! Возьми себя в руки. Совсем обленился. Опять влип. Потому что идиот. – Голова плохо соображала, оставались только злость и желание действовать. Но место и время были явно не подходящими. Устав заниматься самобичеванием, я упал на кровать и провалился в беспокойный сон.

Глава 17

К утру мне удалось немного успокоиться, хотя злость на себя из-за потерянного времени осталась.

Я понимал, что эта злость не рациональна. На самом деле у меня не было причин как-то форсировать события: вкалывать до седьмого пота, искать пути наверх и набивать шишки. Для начала мне хотелось просто вжиться, понять по-настоящему этот мир, в котором я, не знаю по чьей воле, оказался. Разобраться во всем и уже тогда начинать действовать.

К тому же была еще проблема, сильно осложняющая мой путь – школа и мой возраст. Не могут меня пока серьезно воспринимать. Так что частичное оправдание своей бездеятельности у меня есть. Но пренебрежение собственной безопасностью оправдать уже сложнее, хотя в данной ситуации, если трезво смотреть на вещи, я вряд ли что-то мог изменить.