Отрок. Перелом

– Ну, не очень просто, но научиться можно. Не сложнее, чем грамоту освоить, да чтобы не по слогам читать, а бегло; но и не проще, пожалуй. Знаков-то много и надо все их запомнить, да знать, как они друг с другом сочетаются, и правильно толковать научиться. А главное, привыкнуть все примечать, чтобы сразу видеть, что тебе надобно – и как руки у человека сложены, и куда глаза смотрят, да как ноги стоят… ну как, просто? – с усмешкой спросила она у девчонки.

– У-у-у! – сразу сникла та и отвела глаза. – Разве же этому научишься… Я так и не смогу никогда.

«Ой, ну что ж она так-то? Ведь и сама уже уверена, что разум у нее ущербный! Ну да, если каждый день про себя только и слышать, что дура – и правда, одуреешь».

– Это почему же? – Арина обняла поскучневшую Аньку за плечи и притянула к себе. – Во-первых, всего можно добиться, когда приложишь старание и желание, а во-вторых… тебе же не с самого начала начинать придется, не как безграмотному буквы учить. Ты кое-что уже умеешь, только сама себе в том отчета не отдаешь и потому даже не пытаешься применить.

– Я? – захлопала Анька глазами. – Чего же это я умею-то?

– Людей видеть, – серьезно сказала Арина. – Только не всегда… а когда сама себе не мешаешь.

– Это как? – заинтересовалась Анька.

– Да вот так, – усмехнулась Арина. – Утром, когда матушка на вас серчать стала, ты о чем думала?

– Да о чем? – девчонка враз поскучнела и отвела глаза. – Ни о чем я и не думала…

– Неправду говоришь, – покачала головой Арина. – Я же все понимаю, забыла? Ты о своем думала, хорошем таком, правда? Я же за тобой наблюдала.

– Ну да, – вздохнула Анька. – Сон мне снился, вот и вспоминала.

– Вот именно, – кивнула ее наставница. – А матушку и не слушала, и что она сердита нынче не на шутку, не поняла.

– Да она всегда сердита! Не одно, так другое.

– Ага, и потому, когда матушка серчать начинает, ты сразу ее слушать перестаешь и вспоминаешь что-то свое, приятное… так?

– Ну-у-у…

– И когда тебе наставники что-то говорят, учат чему-то или за что-то отчитывают, тоже так, правильно? Потому как не нравятся тебе их слова, слушать их неинтересно, а часто и совсем неприятно. А от того, что ты их наставлений не слышишь, ты и делаешь все невпопад, они еще больше сердятся, а ты их еще меньше слушать хочешь. Вот и получается, что ты не глупая вовсе, а просто не слышишь их. Не слышишь, да и не слушаешь, от того и все твои беды. А когда тебя никто не ругает и не сердится, так ты очень даже приметливая и смышленая становишься. Как ты мне про Сучка и брата рассказывала – все приметила и оценила правильно.

– Ну, этак каждый может, чего тут хитрого? – в голосе Аньки явственно сквозило разочарование. – Про них-то я все и так знаю, а вот как ты – поглядела и сразу сказала все… Вон хоть про ту бабу я уже и не скажу ничего. Знаю только, что холопка новая на кухне. Я в Ратном ее и не видела, а сюда ее всего неделю как прислали, – Анька кивнула на молодую холопку, идущую куда-то по двору с корзиной. Арина вспомнила, что именно она крутилась на кухне у Плавы с двумя другими молодухами, даже имя вспомнила – Евдоха.

– Так ли уж ничего? – улыбнулась Арина. – Ну-ка, давай проверим…

Тем временем Евдоха поравнялась со Швырком, который только что огреб по спине той самой рейкой, которую мастер Нил все это время держал в руках. Сам же мастер, отведя душу, сплюнул себе под ноги и поспешно скрылся за углом, погрозив Швырку на прощание – видно, спешил куда-то и пока что отложил подробное разбирательство со своим подручным.

– Ты ведь уже начала про нее рассказывать – бабой ее назвала, не девкой. Почему?

– Как это почему? У нее же волосы закрыты – значит, была она замужем.

– Верно. А почему была?

– А потому что матушка говорила, что сюда только вдов прислали.

– То, что вспомнила это – молодец, но ты лучше на ее одежду посмотри внимательнее. По одежде можешь сказать, долго она замужем была или нет?

– Ну-у, понева у нее яркая, пестрая… Ой, у женщины же, чем темнее понева, тем она старше… ой, наоборот, чем старше, тем понева темнее. Я слыхала, как в Ратном бабы про матушку говорили, что ей уже пора в печальной поневе ходить, а она… – Анька запнулась, но Арина, словно не замечая ее заминки, заметила:

– Погоди-погоди… забыла? При чем тут матушка, да еще бабы ратнинские? Ты же вот про эту молодуху знать хочешь? Тогда все прочее из головы выкини, лишнее оно тебе сейчас. Да и про нее говори только то, что видишь.

– Значит, не очень долго замужем… – продолжила Анька.

– А дети у нее есть?

– Есть, наверное. Знаки, что у нее на рубахе вышиты, похожи на те, что у нас в Ратном молодые матери на своей одежде носят. Только знаки-то все равно не совсем такие, как у нас, Куньево-то вовсе в глуши стояло, в лесах.