Отрок. Перелом

Уж на кого, на кого, а на монахов, ушедших от мира, ратнинцы вроде не походили, но именно этот монах ей почему-то вспомнился. Ведь так же, как и он, жители воинского поселения превыше всего ставят служение. Только монах служит Богу, а ратнинцы – князю и сотне. Тем и отличается воинское поселение, что для жителей его «надо» главенствует над «хочу» гораздо чаще, чем для жителей обычных селищ. Да и как иначе могло выжить христианское село в окружении дремучих лесов, населенных отнюдь не мирными язычниками? Как иначе одно поколение ратнинцев за другим, вздев брони, то и дело могло уходить на войну, на кровь, на смерть, не только не противясь такой судьбе, но и считая для себя это долгом, честью, стезей, достойной настоящего мужчины? И как ратнинские женщины провожали их, не ведая, увидят ли вновь живыми, и ждали, ждали, ждали…

Но за все надо платить. Если за главенство «хочу» расплачиваются несчастьями, то за главенство «надо» – чем? И снова вспомнилось монашеское отречение от мирских радостей. А в Ратном? Вроде бы обычные жители… Или?.. Достаточно лишь вспомнить Корнея с Аристархом, как становилось понятно: вся жизнь Ратного проходит под строгим присмотром и управляется железной рукой. В крепости же… Да, учат, да, строго; но не чувствуется здесь каменной предопределенности – «так было, и так будет впредь, а кто не согласен или не способен… горе тому!» Недаром же у Арины сложилось ощущение созидания чего-то нового!

В Ратном, подчиняясь беспощадному «надо», постепенно позабыли о многих малых радостях жизни – довлеющее чувство долга заменило их. И ушла, потерялась гармония, в иную сторону, нежели у лентяев и глупцов, но ушла! И вроде бы нельзя не уважать людей, подчинивших всю свою жизнь исполнению долга, но разве это жизнь?

А в крепости радость жива! Вернее, не так – не жива, а возрождается! И не только в пении и музыке! Блеск в глазах живущих здесь, поразительная чувствительность Дударика, загадочная умудренность Прошки, страстность Роськи, увлеченность Кузьмы, мечтательность Анны-младшей, никак не сочетающаяся с возрастом живость – прямо-таки молодость – Ильи, материнская доброта сразу ко всем отрокам Плавы… Да на кого ни глянь – каждый чем-то светел! Ни одного человека с печатью мрачноватой решимости исполнения долга на челе. Ну, разве что, Демьян да еще несколько отроков. Но потому-то они и бросаются в глаза, что у остальных этого нет, а в Ратном – почти у всех! Даже подравшиеся у лавки бабы породили у Арины мысль о том, что они в тот час могли ПОЗВОЛИТЬ себе побыть просто бабами. Именно в тот час, а не всегда!

А здесь, в крепости, пожалуй, только Анна ПОЗВОЛЯЕТ или НЕ ПОЗВОЛЯЕТ себе что-то. Ну, может быть, еще кто-то, со всеми-то Арина еще не познакомилась. Впрочем, у Анны долг не то чтобы задавил ее собственные желания, нет, чувствуется, что ее «хочу» и «надо» так тесно слились, что она и сама их порой не разделяет. А вот остальные просто живут и жизни стараются радоваться.

Странно, казалось бы, главные здесь Анна и Алексей – люди долга, люди «надо», а извечной предопределенности и неизменности нет! Кто тому причиной? Михайла? Да, он! Но как он смог пойти против всеобщего «надо», впитанного с молоком матери? Как сумел понять, что главное «НАДО» – это гармония, сочетание «хочу» и «надо»? Как умудрился так повернуть жизнь нарождающегося поселения? Но ведь получилось! И людей-то подобрал – таких еще поискать. Или они уже здесь переменились?

«Что ж ты за отрок такой, Михайла Лисовин? Как это у тебя выходит, что почти никого заставлять не надо, а люди сами… да с радостью… Ох, Аринушка, нескоро ты в здешних делах разберешься, ой, не скоро! А жить здесь тебе уже хочется, и не только потому, что здесь Андрей, хотя он, конечно, главнее главного!»

Глава 7

Июль 1125 года. Ратное. Дорога из Ратного в крепость

На следующий день, чтобы поспеть на службу, выехали рано. Впервые Арина видела девичий десяток во всей красе. Мария, Анна-младшая, Прасковья и Софья в чудных платьях с присобранными в талии пышными юбками, с заколотыми косами и ниспадающими с высоких гребней легкими платками, придающими их походкам особую стать, просто глаза слепили. Одежда остальных вроде бы и привычно выглядела – юбки да рубахи праздничные, но вот поверх них надето еще что-то, чему Арина даже и названия подобрать не могла: короткое, с большим вырезом, без рукавов и такое прилегающее, что все девичьи стати подхватывало и словно напоказ выставляло. И прикрыто все вроде, а смотрится больно соблазнительно. Отроки вон как косятся!