Отрок. Перелом

Анька, заметив удивление молодой наставницы, с гордостью объяснила, что называется это непонятным словом «корсет»[9]. Уж на что Арина в Турове насмотрелась на заморские наряды иноземных купцов, но про такое даже и не слыхивала. Впрочем, жен иноземных она не видывала – по делам-то приезжали только мужи.

А девчонки знай старались – хвастались кто затейливо вырезанными краями на тонкой замшевой одежке, кто искусной вышивкой на такой же, но сделанной из цветного полотна. Одну только Млаву такая обновка не красила, она в ней совсем уж несуразно выглядела. Конечно, девка и должна быть справной, но ведь эта… Коли бы не коса и не наряд девичий – ну прямо баба, много раз рожавшая. И юбки ведь самые пышные себе выбрала, а то, что у других талией называется, так туго перетянула, что выпирали ее телеса, как тесто из кадки.

Довольная не меньше Анюты Прасковья добавила, что поначалу все хотели сразу же заполучить себе такое же, как у нее, платье, но ткань подходящая только у ее матери сыскалась, да Софью, как лучшую швею, боярыня сама одарила, а остальным пришлось сделать, что попроще да побыстрее. Правда, боярыня обещала, что постепенно всем такие наряды справят, но вначале – тем, кто лучше всех учится.

Арина представила, как к ним в село такие вот красавицы приехали бы, и усмехнулась про себя – вот было бы шума! Она и сама приоделась ради поездки в церковь, хоть и не было у нее подобного наряда, но боярыня уже сказала, что непременно сошьют – не пристало наставнице девиц проще них одеваться. И в своем она выглядела не хуже – ради такого случая достала из сундука одежды, привезенные из Турова.

После мужниной смерти многое даже и не вытаскивала, все равно было, в чем ходить, вроде как прилично, да и ладно, а тут захотелось вдруг покрасоваться. Ну чего там, перед Андреем, конечно. И серебряные височные кольца-колты, и ожерелье, привезенное мужем из дальней поездки – затейливое, дивной работы. Ух, как свекровь на нее тогда косилась! Хоть и ее сын подарками не обидел, но для Аринки расстарался особо. Перстни, зарукавья[10]

, подвески разные – все это было сложено в сундуке, тати не успели растащить, да и нашли не все – батюшка добро умел прятать.

Сейчас Арине пришлось выбирать украшения осторожно и вдумчиво, чтобы не слишком уж в глаза бросалось, не было вызывающе – хоть и бояре Лисовины, и достаток сразу видно, но ведь она-то тоже не из последнего рода, и Фома не мелким купчиком был – весь Туров их с отцом знал. Не стоило сейчас это слишком уж подчеркивать, не то у нее пока положение, но чувством меры ее Бог не обделил, так что выглядела Арина скорее скромно. Правда, понимающий человек сразу бы оценил и тонкого полотна рубаху с искусной вышивкой, и шелковый платок, и чудную работу мастеров-златокузнецов, и другие едва заметные детали, по которым всегда можно отличить истинно дорогие, а не просто яркие вещи.

Анна ее наряд внимательно рассмотрела и одобрительно покивала, но особый восторг у боярыни вызвали кружева на запястьях, хотя они-то как раз и не стоили Арине почти ничего – сама крючком вязала. Это умение только в их семье знали – матушка с собой привезла, она издалека родом была, а здесь, в Погорынье, такого никто не делал, хоть вещи попроще крючком и вязали. Анна как услышала про это, так у неё глаза загорелись, но подробно расспрашивать времени не оставалось, потому сказала только:

– Покажешь потом. Любопытное рукоделие.

Арина порадовалась, что матушкино наследие ко двору пришлось, и кивнула согласно:

– Только скажи, Анна Павловна.

Сегодня она даже рада была, что Анна заставила ее ехать с ними. В церковь, так в церковь, в Турове-то тоже каждое воскресенье ходила, принарядившись. Там, правда, свекровь всю радость портила, вечно на сноху шипела: то глаза в землю опусти, то не сутулься, то по сторонам не пялься. Вот с одним Фомой, когда он дома оставался, в радость было на люди показаться. Эх, с Андреем бы сейчас так же… Да нет, он и не едет с ними – в крепости, наверное, дела есть…

Алексей вон поодаль, верхом, вместе с отроками, которые вроде охраны их выезд сопровождают. Отрокам эта поездка как награда, за отличия какие-то. Да и другие наставники, у кого семьи в Ратном оставались, тоже ехать собрались. Даже дед Семен с Ульяной сподобились, во все лучшее оделись. Дед их кобылу Ласку в телегу запряг, сам правил. И Глеб, само собой, тут как тут. Арина досадливо отвернулась.