Отрок. Перелом

Анна с интересом рассматривала собеседницу. Да-а, не проста! Что умна и наблюдательна, понятно стало сразу, но ведь и другого у нее не отнимешь: свое место хорошо понимает. Лишнего не позволит, но и своего не упустит. Вот и сейчас держится как равная – без подобострастия, хотя и с уважением. Нет, старшинство Анны бесспорно признает, да иначе и быть не может, но в остальном… Ведь и в самом деле во многом они были на равных: обе дочери купеческие, росли в одном кругу, получили похожее воспитание, жили в одном городе… овдовели обе.

Только вот жизненный опыт приобрели разный, ну так это даже интереснее. Временами боярыня ловила себя на мысли, что у этой молодой вдовы она и сама может многому научиться, и не зазорно ей то. И впервые за много лет ей было легко и просто разговаривать – как с давней подружкой.

«А ведь как была я в Ратном чужая, так и до сих пор для многих Анька-пришлая, даром что боярыней стала. Настена поначалу в подружки набивалась – я по молодости да от тоски повелась, а что вышло? Не дружба ей моя нужна была, а Фрол! Хоть и поздно, но разобралась, а больше-то с кем здесь душу отвести? Не с Таней же… Только свекровь покойная и была отрадой, пусть и сурова временами. Да ведь и Аграфену бабы хоть и уважали, даже Добродея приходила иной раз посоветоваться, а она тоже тут ни с кем близко и не сошлась. Прав Мишаня – трое нас в лисовиновском роду, пришлых-то… Вот и Арина здесь тоже… Ах да, Арина же!»

– Знаешь, а ведь я не хотела отпускать Мишаню в эту поездку, боялась, что не оправился он еще после ранения, – Анна начала издалека, словно ей нужен был разбег. – А сейчас вот довольна, что не стала держать его. Андрей-то только из-за Мишани тогда поехал… И рада я, что нашлась, наконец, баба, которая его поняла и которую он сам оценить смог. Не только у меня – у батюшки Корнея за него тоже давно душа болит, да сделать ничего нельзя было. Бабы его осудили, от общества отринули, и только баба могла ему помочь, но такая, от которой он ту помощь сам принять согласится.

– Не понимаю… – задумчиво, будто про себя проговорила Арина. – Я его глаза видела, и душу в них… только скрыта она глубоко, словно спрятана ото всех, даже от него самого. И как это у вас ни одной бабы не нашлось, которая бы попыталась его понять?!

– Да дело тут вот в чем… – Анна устроилась поудобней, взяла по привычке в руки какое-то рукоделие, но тут же отложила и начала рассказывать:

– Перво-наперво отвечу тебе на то, что легче всего объяснить: отчего такого воина, как Андрей, у нас, в воинском поселении, как ты сказала, за человека не считают. Сама же знаешь, что не только здесь, но и в других местах зрелый муж, не имеющий детей, неполноправен. Кое-где с такими обходятся еще и посуровее, чем у нас, и ничего удивительного в том нет – пустоцвет он. А вот отчего с ним приключилась такая беда, что он не имеет ни жены, ни детей, уже иной разговор. Только сразу хочу тебя предупредить: история давняя, меня тогда в Ратном еще не было, так что многое знаю с чужих слов. А чужие слова, сама понимаешь… Это первое.

Второе. Есть в Ратном нечто, чего бабам знать не положено – мужские воинские тайны. Считается, что и не знаем, – Анна усмехнулась, – хотя, опять же, сама понимаешь… Правда, одно дело знать, а другое – свое знание на людях выказывать. Скверно это у нас кончается, очень скверно. Бывали случаи… Поэтому сейчас от меня услышишь – и все. В другой раз я с тобой и разговаривать об этом не стану, даже вид сделаю, что не понимаю, о чем речь. Не удивляйся и не обижайся. А к другим с этим разговором подходить…

Арина раскрыла было рот, чтобы пообещать, но Анна движением руки велела ей молчать – дескать, поняла, что от тебя требуется, и ладно.

– Ведомо тебе или нет, и спрашивать не буду, но с давних времен, еще до принятия креста, воины у славян воспитывались в особых слободах под присмотром жрецов Перуна. Женщины туда не допускались ни под каким видом, и что там творится, знать им не положено. Наказание за нарушение такого правила только одно – смерть. Здесь у нас, в Погорынье, такая слобода тоже была. Вернее, я так думаю, что была. Сейчас, похоже, нет. Во всяком случае, новиков мы воспитываем у себя в Ратном. Только вот думаю я…

Анна помолчала, а потом сочла нужным пояснить: