Отсекая лишнее

Это не похоже на теплую, ласковую Индонезию. Это вообще не похоже на реальный мир: настолько серых красок в нем не бывает. А еще в нем не бывает такой угрозы и тревоги. Они чувствуются буквально во всем: в каждой песчинке, в дуновении ветра, в невесомом тумане, в твоей голове. Но самая сильная, массивная и концентрированная опасность исходит оттуда. Из невообразимых, неисчислимых тонн темных вод.

Илья стоял и не мог пошевелиться от давящего на него пресса. Это был пресс бесконечной силы, холодной и безразличной. Внезапно фрилансер почувствовал изменения в дующем ветре, услышал в нем что-то, точно зов. Это было похоже на работу чьего-то сознания, если ее вообще посильно засечь человеческому существу. Илья постарался закрыться, рефлекторно защититься от этого пресса, со всех сторон обрушившегося на голову. Но продолжалось это сопротивление всего мгновение. Потом ментальные барьеры, если таковые вообще были, обрушились, развеялись и порвались в клочья на этом сильном, холодном ветру. Илья упал на колени, зажмурился от боли, резкой и звенящей. Это было в его голове. Разом во всех ее уголках. Пропал мир вокруг, колени перестали чувствовать под собой мелко-покалывающие песчинки, он словно растворился в невесомости.

Глаза так и оставались зажмурены. Открыть их не было никаких сил. Казалось, что твоя голова, да и вообще весь твой организм тебе не принадлежат. Ты был словно кукла на ниточках — точно так же подконтролен чужой воле.

Вспышка в голове. Короткий яркий образ. Серые щупальца в присосках. Чернота. Вспышка — пузырьки воздуха в водяной толще. Чернота. Дальше. Огромное серое тело. Фрагментарно, вспышками восприятие выхватывает голову, лица не видно, может его и нет вовсе. Океан дышит, ритмично колышется, резонируя в такт с дыханием. В зеленоватом свечении бликами отсверкнула стайка пузырей. Выдох? Все снова пропало, потом резкое движение. То ли это движешься ты, то ли мир вокруг. Вспышка и перед тобой гигантский глаз. Нет, много глаз рядом друг с другом, объединенные в одной глазнице. Отвратительные миазмы склизких наростов. Зрачки. По нескольку в каждом глазу. Вспышка, и вот они разом смотрят на тебя. Смотрят в тебя, внутрь, в голову, прямо в мозг. А потом еще глубже. Ты даже не знаешь о настолько глубоких местах. А глаза почему-то знают.

Съежившись, твое сознание встает на колени. Мир вокруг дергается и рябит. Страх, покорность… Потом тьма и боль в голове проходят, ты негде, тебя нет, ты стремительно полетел навстречу черной, вездесущей пустоте и разбился об нее на мириады крошечных осколков, растворился в ней. А был ли ты вообще?

* * *

C той стороны закрытых век тепло и свет. Илья медленно разлепил склеенные веки насколько мог. Полностью глаза не позволяло открыть яркое солнце, бьющее сквозь окна номера. Окна те были от пола до потолка и выходили на восток, поэтому неумолимо ползущее в зенит солнце сейчас всеми силами выжигало комнату. С глазами-щелочками, Илья быстро вскочил с кровати, намереваясь задернуть шторы. От резкого подъема закружилась голова. Очень сильно, почти до обморока. Инстинктивным движением рука схватила то, что первое попалось на пути. Этим чет-то оказалась тяжелая плотная штора. Благо, гардины были прибиты на совесть и штора, приняв на себя весь немалый вес мужчины, выдержала и осталась висеть.

— Оооо! Черт знает, что такое, — простонал в ладони фрилансер. Его пальцы пытались вычистись из уголков глаз засохшие слезы, — Ну, когда уже эта тупая башка запомнит, что смешивать марихуану с алкоголем категорически нельзя?! Потом снится такое вот, как сегодня. Ух! До сих пор жутко.

Бельштейн на тяжелых, негнущихся ногах прошел в ванну умыться. Приведя себя в порядок, он спустился на первый этаж, в ресторан. В ожидании заказа, попивая взятый сразу у бара кофе, Илья ощутил внезапную перемену в настроении. Почему то, резко его стали раздражать снующие туда-сюда маленькие косоглазые официанты и официантки. Именно такими, определенные именно этими словами, они ему сейчас казались. Это было удивительно и неожиданно. Раньше, никогда до этого, Илья не замечал за собой внутренних помрачений, вызванных расизмом. Сейчас же неприязнь к местным была ощутима практически на кончиках пальцев. Такая перемена настроения была настолько ошеломляющей и спонтанной, что хакер даже потряс головой и сильно потер руками лицо, в надежде прогнать нахлынувшую неприязнь. Не помогло. Выглянул в окно — за ним привычный пейзаж. Красивая работа ландшафтного дизайнера с пальмочками, милыми мостиками через аккуратные маленькие прудики и лавочки под сенью листвы. И тут же, мгновенно и неотвратимо, как стрела сердце, голову поразила ясность. До чего же это опостылило! И как же он от всего этого устал! Почему-то сильно, почти до боли в груди и слез в глазах, Илье захотелось на родину. Ну вы понимаете? Туда, где Путин, Кремль, зима, мать ее, 6 месяцев в году, грязь и коррупция. Туда, откуда он всеми силами своего интеллекта, воли и сознания пытался бежать и никогда не возвращаться. Разве что по самой неизбежной необходимости.