Отщепенец

«Я не готов. Вы знаете, что я не готов, но согласны бросить мне серьги, как бросают кость собаке. Разве это путь натхов?»

«А разве путь натхов, — ответил гуру, — означает просить о серьгах, когда мы оба знаем, что ты не готов? Тебе мало нити и свистка? Если мало, получи серьги и не докучай мне глупостями. Если же достаточно, отдай мне нить и свисток. Аугхар значит „не-стоящий-на-месте“. Если ты остановился, ты больше не аугхар».

«Не отдам, — возразил Аюс. — Я больше не аугхар. Пусть нить и свисток напоминают мне об этом. Какая разница, что подумают другие, если я знаю, что я больше не аугхар?»

«Ты уйдёшь в мир, как джигьясу? — спросил гуру. — Как „стремящийся к изучению“? Ты заведёшь семью? Избёрешь достойный труд ради пропитания?»

«Я просто уйду в мир, — объяснил Аюс, больше не йогин. — Да, я изберу достойный труд, чтобы не умереть с голоду. Семья? Возможно, но вряд ли. Я больше не стремлюсь к изучению. В этой жизни я опозорил себя недостойной просьбой, обращённой к вам, гуру-махараджа. Пусть в жизни следующей я окажусь выше гордыни».

Гуру кивнул:

«Да будет так. Прощай».

Новый путь оказался извилист. Поворот за поворотом, спуск за подъёмом, и вот Аюс Читраратха оказался на «Драупади». Корабли, чей бюджет был побогаче, могли отказаться от «толкачей», позволив себе заряженные перед рейсом «гирлянды Шакры». Корабли средней руки, нуждающиеся в «толкачах», могли позволить себе профилактику энергоблока трижды в год. Баржа не могла позволить себе ни того, ни другого. Трансформаторы всё время сбоили, им требовался наладчик, желательно знакомый с практикой йоги — распространив свою ауру на весь энергоблок, он тестировал оборудование, подсказывая техникам, на что обратить внимание в первую очередь.

С первого же визита Мирры Джутхани к трансформатору Аюс обратил внимание на молодую брамайни. Истерика по поводу воображаемого ребёнка его не смутила: Аюс навидался сумасшедших. Его смутило другое: под шелухой

, в галлюцинаторном комплексе Вейса, с которым знаком каждый действующий энергет, он увидел ребёнка, о котором пеклась женщина. Под шелухой Мирра не сидела у трансформатора, а молилась о благополучии «Драупади» в храме Падмахасти, Той, что держит лотос, вместе с остальными членами бригады. Ребёнок, зыбкий как воздух в жаркий полдень, бегал вверх-вниз по ступенькам храма. Зыбкий, отметил Аюс. Значит, воспоминание. Навязчивое воспоминание, разрушающее мозг.

Тогда почему он взлетает? Почему всё время взлетает?!

Дитя, бегущее вниз, не вызывало интереса. Зато дитя, бегущее вверх… На третьем шаге мальчик ракетой взмывал в небо и скрывался за облаками. Перед тем, как скрыться, он превращался в богатыря с головой обезьяны и хвостом льва. Грудь богатыря украшала гирлянда из жемчуга и цветов тумми, в правой руке он держал жуткого вида булаву. Каменное навершие булавы было выточено в виде планеты Чайтры, как её представляли древние, с торчащим ввысь острием горы Меру.

Марути, предположил Аюс. Марути Озорник.

Воплощение?

«Я преклоняюсь перед Марути, убийцей демонов, собранием достоинств, перед его стопами, подобными двум лотосам…» Антис, сказал себе Аюс. Однажды эта женщина присутствовала при старте антиса. Присутствовала и запомнила на всю жизнь. Даже в безумии её не оставляет эта память. Ребёнок? Её сын прошёл антическую инициацию?! Горячий старт? Тогда почему она выжила?

Исчезнув за облаками, малыш снова возник на ступенях. Вверх-вниз, вверх-вниз. Оставив дитя в покое, Аюс пригляделся к молящимся «толкачам». Когда ребёнок взлетал, они словно вспыхивали на миг. Навязчивое воспоминание молодой брамайни, вне сомнений, было связано с исключительным страданием, а значит, как любой энергоемкий фактор, оно наслаивалось на галлюцинаторный образ бригады, создавая помехи. Все вспыхивали и гасли, сама же мать оставалась прежней: над ней сгущался белесый колпак, похожий на кокон силового поля.

Горячий старт, уверился Аюс. Вероятно, погибли все, кроме матери. На взлёте юный антис накрыл её силовым полем, уберегая от смерти. Вряд ли малыш сделал это сознательно: любовь действует, не раздумывая.

— Интересное дело, — повторил наладчик в третий раз.

— Натху, — в третий раз повторила Мирра.

Имя, отметил Аюс. Дитя-воспоминание носит имя Натху.

Аюс Читраратха не верил в совпадения. Когда «Драупади» приземлилась в космопорте Чайтры и встала на трёхдневный карантин, он первым делом пошёл в центр связи. По дороге бывший йогин молился благому Рудре Адинатху о том, чтобы Вьяса Горакша-натх, когда-то — гуру-махараджа Аюса, откликнулся на его вызов.

Молитвы наладчика были услышаны.

IV

Стая приближалась.

— Экипажу и спецкоманде занять места согласно боевого расписания! Готовность шестьдесят секунд!

Оптоволновое наложение в сферах сканеров давало подкреплённую цифрами картинку: жадно пульсируя, россыпь клякс неслась к «Ловчему» на девяти десятых скорости света. Позади них полыхал голубой пульсар, нанизанный на уходящую в бесконечность световую ось — столь плотную, что она казался материальной.

Смертоносная, величественная красота.