Отщепенец

— Двести сорок секунд до контакта.

— Защитное поле — тридцать процентов мощности.

— Есть тридцать процентов!

— Параметры и классы атакующих флуктуаций?

— Вывожу в центральную сферу.

План сработал, отметил капитан. План, превративший корабль в жестянку с эмоциями, пробитую в десятке мест. Заглотив ментальную наживку, фаги наперегонки мчались к кормушке с деликатесами. Обед! Не зря ребята корячились, не зря сдирали, что называется, «с мясом» вросшие в мозг блоки.

— Двести десять секунд до контакта.

— Второй готов!

— Четвёртый готов!

— Шестой готов!

— Ядро — готовы!..

— Спецкоманда, внимание! Проверка Т-связи. Даю отсчёт: пять… четыре…

— Сто восемьдесят секунд до контакта.

Для выхода на режим кси-резонанса менталам требовалось от сорока трёх до пятидесяти пяти секунд. Должны успеть. Должны, должны — капитан повторял это, как молитву. В центральной сфере, конкурируя в скорости со стремительным приближением стаи, бежали строки данных. Криптиды, первый класс. Два кракена. Головной объект — вожак, чьи параметры зашкаливали. Компьютер тормозил, не успевая обрабатывать поток поступающей информации, класс вожака не определялся, но Линдхольм уже знал, чуял нутром, сердцем, замирающим в груди: это он!

Отщепенец.

— Ноль!

— Тест прошёл. Есть Т-связь.

— Начать синхронизацию!

— Есть начать синхронизацию!

— Докладывает пост связи. Искажения континуума достигли критического предела. Гиперсвязь невозможна.

Подкрепления не вызвать, отметил капитан. Случись что, «Ловчему» придётся справляться самому. Собственно, на этом и строился базовый расчёт: помощи не будет.

— Принято, пост связи. Продолжайте отслеживать параметры континуума. Как только гиперсвязь станет возможной — доложить.

— Есть, капитан!

— Есть синхрон!

— Запускайте резонанс.

— Есть запустить резонанс.

— Сто пятьдесят секунд до контакта…

Впервые на памяти капитана Линдхольма — если не вообще в истории космофлота! — исход операции, а также судьба корабля и экипажа зависели не от волновых деструкторов, плазматоров и межфазников, не от наводчиков и операторов, а от десятка юнцов-менталов. Нет, мысленно поправил себя Ингмар Линдхольм. За всё по-прежнему отвечает капитан, и только капитан. Эмпаты — такая же часть экипажа, как и остальные. Их дар — такое же оружие, как энергопушки корабля. Если у тебя в руке нож, это не значит, что тебе оторвали вторую руку и связали ноги. «Ловчий» получил дополнительных членов команды и дополнительное вооружение, значит, изменилась тактика, но не ответственность.

Исход по-прежнему зависит от тебя, рейд-капитан Линдхольм.

— Наводчикам деструкторов: разобрать цели по секторам!

— Есть разобрать цели!

— Вести́ цели!

— Есть вести́ цели!

— Огонь по моей команде. Повторяю: только по команде! Плазматоры — готовность к режиму заградительного огня.

— Есть готовность!

— Межфазники к бою.

— Докладывает спецкоманда: есть резонанс!

— Приступить к накачке кольцевого фона в первом режиме.

— Есть приступить…

— Сто двадцать секунд до контакта.

— Быть готовыми к переходу во второй режим.

— Есть готовность!

— Девяносто секунд до контакта.

Стая приближалась.

* * *

— …шестьдесят секунд до контакта.

Это не учения, в сотый раз напоминает себе Седрик Норландер. Это не учения! Из последних сил он давит предательское желание активировать голосферы обзорников и сервисных систем. Сосредоточься! Что творится снаружи, в каком состоянии корабль, едят уже вас, чавкая и причмокивая, или только собираются пустить в ход нож и вилку — не твоё дело. Твоё дело — держать синхрон, качать фон. Хор из десяти козлят должен орать на все джунгли, приглашая голодного тигра пообедать. Пульсар, собранный из выпускников «Лебедя», должен гонять по кольцу пси-импульс, увеличивать плотность коллективной звезды, не позволяя энергии чувств вырваться наружу. Но едва прозвучит приказ…

Да, кивает Седрик. Приказ.

Не раньше.

— Тридцать секунд до контакта.

Волнение — убрать. Страх — отсечь. Нетерпение — изолировать. Испарина на лбу. Тремор пальцев на подлокотнике кресла. Не существенно. Можно пренебречь. Держать волну: одну-единственную, ярко окрашенную эмоцию. Раз за разом пропускать через всех участников команды. Наращивать мощность и обороты. Быстрее, быстрее, ещё быстрее…

Контакт!

Он не знает, прозвучало ли слово «контакт» по внутренней корабельной связи. Наверное, да, но Седрик не слышит слов. Мигом раньше в его мозг — в душу?! — проникают щупальца. Холодные и скользкие, они впиваются присосками, и это жуть и мерзость, мерзость и жуть, и Седрик кричит.

Нечто чуждое настолько, что разум отказывается воспринимать его как реальность, исследует сознание, рассудок, саму сущность Седрика Норландера. Так гурман изучает впервые поданный ему деликатес, незнакомый по форме и содержанию, в поисках лакомых кусочков. Тварь колеблется, выбирая, с чего начать, и эта краткая заминка, да ещё рефлекторное отторжение происходящего — защитный барьер, воздвигнутый тренированным мозгом ментала — позволяют Седрику удержать несущую волну, не выпасть из синхрона.

Дарят шанс не ударить впопыхах, раньше времени.

Приказ! Где чёртов приказ?!