Отшельник

– Ты молод, воин, и поспешен в суждениях, – прищурился хан, бывший разве что на пару лет старше Дионисия. – Давай послушаем убелённого сединами мудрости человека.

Две пары глаз с ожиданием уставились на Андрея Михайловича, требуя немедленного ответа. Он усмехнулся и сам спросил:

– А тебе чем они насолили?

– Всем, – вернул усмешку Касим. – Султан возомнил себя единственным повелителем правоверных, и любую власть, кроме своей, считает личным оскорблением. Или думаете, мой отец по доброй воле оставил Крым и воевал за Казань?

– Именно так и думаю, – кивнул Андрей Михайлович. – Выжженные солнцем степи и солёная вода, вот главное богатство Крыма. От такого сбежишь куда угодно.

– Не буду спорить. Но ещё это торговые пути в Царьград и далее. От ромеев немного осталось, но скоро и то съедят. И что дальше?

– Ромеев не жалко, – влез с комментарием Дионисий.

– Мне тоже, – согласился Касим. – Только государства без торговли… Можно, конечно, выращивать пшеницу или разводить овец, но нам же нужно другое, верно?

– Персы?

– А кто сказал, что ненасытный Мурад и их не сожрёт?

– Ладно, – снова кивнул Андрей Михайлович. – От нас ты чего хочешь? Помощи? Так сам знаешь, что на Руси сейчас усобица.

– Но вы же люди Великого Князя Московского?

– Он, – Самарин показал пальцем на Дионисия. – Я же сам по себе боярин, свой собственный. Ещё за малолетним княжичем приглядываю, но это временно.

– Ходят слухи… – хан слегка замялся, подбирая нужные слова.

– Непроверенные слухи.

– Но если они верны… В таком случае я признаю Великим Князем Московским юного Иоанна Васильевича, взамен же хочу всего лишь не опасаться удара в спину.

– Собираешься воевать?

– Степь похожа на рыхлый комок овечьей шерсти, боярин. Её нужно объединять.

– А ты…

– Если не я, то кто?

– Понятно… А город?

– Из Нижнего Новгорода мы уйдём и не станем претендовать на земли.

– Граница?

– По Суре, как и прежде. Наёмников из Курмыша, неосмотрительно подаренного им покойным братом, тоже заберу. С мордовцами за Пьяной решайте сами.

– Заманчиво звучит, – ответил Самарин.

Предложение Касима его удивило, если не сказать больше. Совсем недавно корил себя за непродуманную и сумасбродную авантюру, и вот на тебе, в руки сам собой падает богатый и удобно расположенный город, у жителей которого до сих пор свербит в одном месте от желания напакостить победившей в борьбе за власть Москве. Неплохой плацдарм в споре с Шемякой.

– Всё ты правильно говоришь, Касим, – Андрей Михайлович сделал глоток вина, оказавшегося жуткой кислятиной. – Но никак не могу найти подвоха в твоих словах.

– А он есть? – фальшиво удивился хан.

– Его не может не быть.

– Ты прав, – Касим тоже приложился к кубку и скривился. – Как вы эту дрянь пьёте? Ну да ладно… Вот только то, что ты принимаешь за подвох, на самом деле предложение.

– Какое?

– Пусть Великий Князь Иван женится на моей дочери.

– Хм…

– Правда, у меня пока один сын, но это дело такое…

– И твои внуки будут править Русью?

– Неправильно понимаешь, боярин, – рассмеялся Касим. – Когда-нибудь сын Великого Князя Московского будет править Великой Степью.

– Но тебе это зачем?

С лица потомка Чингиз-хана пропала улыбка, и он стал казаться много старше своих лет:

– Иначе у нас нет будущего, боярин. Кто сейчас вспомнит про гуннов, хазар, половцев? Будущее там, где по земле прошлась соха землепашца. Ты был в Казани, боярин Андрей?

– Да как-то… – не говорить же, что четыре года прожил в одном из красивейших городов России?

– Вот именно! – неизвестно с чем согласился Касим. – У остальных ещё хуже. А я город мечтал построить. Представляешь, боярин, город моего имени?

– Касимов? – там Самарин тоже бывал неоднократно. – Хорошее имя для города.

Хан опять улыбнулся, на этот раз мечтательно:

– А в городе пушки льют… – и добавил невпопад. – Знаешь, я ведь хотел под руку Василия Васильевича пойти, но вот оно всё как повернулось.

Андрей Михайлович остановил дёрнувшегося было с замечанием Дионисия и показал кулак, призывая немного помолчать и не мешать Касиму изливать душу. А у того после двухсот граммов коньяка и кубка местной кислятины развязался язык. Сначала пошли жалобы на судьбу, заковыристая ругань в адрес султана, и в конце концов хан пришёл к мысли, что свадьбу ещё не рождённой дочери и Великого Князя Московского лучше всего отпраздновать в Царьграде. Или на его развалинах, что тоже вполне устроит.

– А потом Вильну сжечь, – буркнул тихонько Дионисий, но был услышан.

– Договорились, – мгновенно протрезвевший Касим протянул руку. – Я вам Вильно, а вы мне пушки.

– Где же мы их возьмём?

– Не знаю, но десятка три мне бы хватило.

Андрей Михайлович кинул на Дионисия недобрый взгляд и ответил максимально неопределённо:

– Обещать не будем, хан. Но мы подумаем над твоим вопросом.