Отсюда и в вечность

— Пита Карелсена, — без колебаний ответил Уорден, явно сожалея, что но использовал этой блестящей возможности управлять делами в роте раньше. — Он единственный, кто хоть сколько-нибудь знаком со снабженческим делом.

— Он, конечно, будет лучше, чем сержант Гэлович, — согласилась с ним Карен. — С ним и тебе будет лучше. Во всяком случае, другого выбора нет.

— Карелсен, конечно, тоже не находка.

— И все же это выход. Дай мне неделю, только неделю, и Карелсен будет назначен вместо Гэловича. Может быть, потребуется даже меньше недели.

— Это хорошо. Но ведь все равно нужно несколько месяцев, чтобы уладить дела.

— К сожалению, это все, что я могу сделать. С Карелсеном будет лучше, по крайней мере тебе и мне. А пока нам все-таки предстоит разлука, и нужно набраться терпения. Потерпим месяц-другой. Во имя нашего будущего.

— Конечно, месяц-другой — срок небольшой, но ты забываешь, что в следующем году мы вступим в войну.

— С этим я ничего поделать не могу, — спокойно сказала Карен.

— Можешь записать где-нибудь на календаре. Двадцать третьего июля тысяча девятьсот сорок первого года Милт Уорден сказал, что год спустя мы вступим в войну. Увидишь, что я окажусь прав. Возможно, мы начнем воевать даже раньше.

— Предположим, что все произойдет, как ты говоришь, и война начнется раньше чем через год. Что это значит для нас? Значит ли это, что мы должны совершенно отказаться от наших планов на будущее.

— Знаешь, мне просто кажется неразумным жить планами на будущее, когда неизвестно, доживешь ли до этих дней. Неужели планы на будущее важнее, чем то, что можно получить сейчас?

— Но ведь «получить» что-то «сейчас» — значит рисковать и ставить под угрозу будущее счастье.

— Мы не можем сейчас встречаться в послеобеденное время, как раньше. Значит, нужно хоть иногда видеться вечером, — сказал Уорден, чувствуя, что затрагивает вопрос, которого оба, и он и Карен, ждали. — Это немного опаснее, но год спустя может и этого не быть.

— Ты же знаешь мое мнение.

— И мое мнение тебе тоже известно.

— Мне безразлично, что думаешь ты, — зло ответила Карен. — Если что случится, то пострадаю прежде всего я. Но сейчас речь идет не обо мне, а о тебе. Что будет с тобой, с сержантом, если узнают о твоих любовных похождениях с женой офицера, и не просто офицера, а непосредственного начальника?!

— Плевать я хотел на все! — так же зло сказал Уорден. — Со мной ничего не могут сделать хуже, чем может случиться на войне. Раз вот-вот начнется война, нужно наслаждаться жизнью сейчас. Если ты была бы в Китае, когда мне пришлось там быть, ты поняла бы это.

— Возможно, ты прав, — холодно заметила Карен. — Но разреши мне узнать, не эта ли твоя философия удержала тебя от того, чтобы подать рапорт о зачислении на офицерские курсы? Ведь ты обещал мне это. Не так ли?

До сих пор Уордену казалось, что все его доводы были убедительны и ему удастся уговорить Карен. Теперь все рушилось.

Воцарилось молчание.

Карен устремила на Уордена такой же холодный взгляд, каким, в его представлении, она, наверное, обычно встречала Холмса.

— Да, именно в этом причина, — с трудом выдавил из себя Уорден.

— Тогда я не понимаю, как ты можешь ожидать от меня, что я пойду на риск только для того, чтобы провести несколько ночей с тобой в постели. И разреши мне еще сказать тебе несколько слов, мой друг…

Мужчина всегда больше думает о настоящем, чем о будущем. Женщина не может себе этого позволить. Слишком много опасностей ей грозит на каждом шагу. Что ты предлагаешь мне в настоящем? Не хочешь ли ты, чтобы я отказалась от мысли стать женой офицера, повторяю, женой офицера, а не любовницей сержанта?

— Нет, нет. Этого у меня и в мыслях не было. Но мне очень тяжело отказаться от тех встреч, которые были у нас. А ведь если бы я попал на офицерские курсы, то тогда эти встречи стали бы совершенно невозможны в течение долгого времени. Вот в чем дело.

— Почему же ты мне этого не сказал раньше? Почему ты обманывал меня?

— Потому что я знал, как ты будешь на это реагировать. Только поэтому я и говорил неправду.

— Но если бы ты честно во всем признался, я, возможно, и не обиделась бы.

— Нет, ты все равно была бы недовольна.

— Ты ведешь себя как муж, который считает, что жена должна знать только такую долю правды, которая его устраивает. И это тогда, когда ты еще не стал мужем. Не кажется ли тебе, что твое поведение несколько опережает события?

— Я не многим больше опередил события, чем ты, — резко ответил Уорден. — Ты меня отчитываешь сейчас так, будто уже стала моей женой.

— Что ж! Если тебе не нравится, никто не заставляет тебя это терпеть.

— Но и ты можешь отказаться от меня, если тебя не устраивает мой характер.

— Ну вот, мы и договорились. Выходит, и брак и развод у нас уже позади.

— Точно.

— Не делай такой виноватой мины, — раздраженно сказала Карен.

— Я и не пытаюсь.

— По крайней мере теперь тебе не придется объяснять свой отказ подать рапорт о зачислении на офицерские курсы желанием видеться со мной днем.