Отсрочка от казни

– С тобой?! – воскликнула Леся.

– А почему бы и нет?

– Я тебе не верю.

Я отрицательно покачал головой:

– Не то слово, Леся. Ты хотела сказать, что не доверяешь мне. Так?

– Может быть.

– Так давай объяснимся.

– Не хочу я с тобой объясняться. Я вообще слушать тебя не хочу.

– Это потому, что ты знаешь наперед, что я тебе могу сказать. Тебе просто неинтересно со мной, как с человеком, для которого в тебе уже нет ничего загадочного.

Возмущенная, Леся поднялась на ноги, отошла от костра в темноту. Я видел, как она, увязая по щиколотку в песке, поднялась на холм. Ее обнаженные по плечи руки, казалось, сделаны из полированного красного дерева. Она замерла коричневой статуэткой на вершине холма, глядя в непроницаемо-черную ночь. Кажется, ей хотелось прогуляться, но ночная пустыня, по которой без света нельзя было и шагу ступить, ее отталкивала. Я подлил масла в огонь:

– Будь осторожна, наступил час волка. Да и на кобру запросто наступить можно.

Леся струсила. На волка с автоматом она, может быть, пошла бы. Но мысль о ползучей твари, в которую не так просто попасть из автомата, парализовала ее волю.

Она сердито дернула плечами, повернулась и на несколько шагов спустилась ближе к костру.

– Проводи меня! – требовательно сказала она.

– Пожалуйста! – великодушно согласился я, накинул на плечи одеяло и стал взбираться на холм. Леся пропустила меня вперед, держа автомат на изготовку, и, только когда я отошел от нее шагов на пять, пошла за мной.

Я двигался медленно, внимательно глядя себе под ноги. Собственно, я уже почти ничего не видел, так как скупые отблески далекого костра уже едва выхватывали из темноты камни и колючки. Всякий раз, когда под ноги попадала высохшая ветка, у меня холодела спина, но, когда из-под моей ноги выскользнул жирный черный хвост, покрытый на конце кольцевыми чешуйками, невероятное отвращение и гадливость выдавили из меня сдавленный вопль.

Я рухнул на песок, поджимая колени к животу, и стал корчиться, судорожно загребая песок руками. Леся завизжала за моей спиной, я услышал, как треснули колючки под ее ногами. Она тоже увидела змею и машинально кинулась за помощью ко мне.

Я перевернулся на спину, снова на живот, выгибаясь в дугу. Хрипы и стоны вырывались из моего рта. Леся медленно приблизилась ко мне. Ее лицо изредка освещалось вспышками пламени, и я заметил, что лицо ее искажено гримасой ужаса и восторга.

– Отсоси!! – прохрипел я. – Яд… из ранки… на ноге…

Озираясь вокруг, она возвышалась надо мной. Ее лицо расслаблялось, становилось безучастным и равнодушным, только в черных глазах красными огоньками отражался костер.

– Это очень хорошо, – наконец произнесла она. – Сейчас ты подохнешь и уже никогда не сможешь навредить мне. Я хотела тебя пристрелить, но судьба избавила меня от этой гадкой необходимости.

– Не-е-т! – страшным голосом произнес я. – Влада… позови… Не хочу-у-у!

То, что видела Леся, уже было агонией. Я до боли, судорожно стиснул кулаки, перевернулся на бок, сжался, как младенец в утробе, издал протяжный вздох и замер.

Несколько секунд девушка неподвижно стояла надо мной, затем быстро опустилась на колени, положила автомат на песок и принялась обыскивать меня. Ее руки скользили по моей груди, карманам джинсов, проникали за пояс. Мне становилось щекотно, и, когда она запустила свою холодную змеиную ладонь мне под майку, я хрюкнул, крепко схватил ее за руки и, перевернувшись, подмял ее под себя.

Шокированная таким перевоплощением и моим коварством, она некоторое время была вялой и безвольной, а затем вскрикнула и начала отчаянно сопротивляться.

– Мерзавец! Мерзавец! Обманул…

Она была сильной, но тем не менее я без труда удерживал ее под собой.

– Слушай, малыш, а не заняться ли нам любовью? – на правах победителя издевался я. – Как романтично: Влад спит, вокруг нас ночь, звезды, кобры…

Леся взвизгнула и попыталась укусить меня за нос, но я успел увернуться.

– Я разожгу твое желание, – нес я какую-то чушь. – Чувство опасности придает ощущениям необыкновенную остроту… Признайся, Филин когда-нибудь трахал тебя ночью в пустыне? Нет? Значит, у тебя будут незабываемые ощущения!

Кажется, она воспринимала мои слова всерьез, но не перспектива быть изнасилованной пугала ее, а то, что теперь я мог безнаказанно говорить все.

От бессилия и злости она заплакала. Всего несколько минут назад эта жестокая девушка могла пристрелить меня, и ее рука не дрогнула бы, а теперь она плакала навзрыд подо мной, и я, чувствуя грудью и животом ее головокружительный рельеф, пожалел ее, как сильный слабого, как мужчина женщину, которых природа создала друг для друга для совсем иных взаимоотношений, чем были сейчас между нами.

Я встал, подхватил автомат и, поймав руку Леси, поднял ее с песка, стряхнул прицепившуюся к ее попке колючку.

– Пойдем, погреемся, – сказал я дружелюбно.

– Никуда я не пойду! – выкрикнула Леся.

– Тогда оставайся, – ответил я и, закинув ремень «калашникова» на плечо, побрел к костру, напевая под нос про мальчика, который хочет в Тамбов.