Отстегните ремни

Вот он, долгожданный и выстраданный линк между случившимся со мной беспредельным бредом и цивилизацией, где есть горячий душ, телефон, мои удобные белые кеды, где скоро найдется Макс и со всем разберется! Подобные мысли придали мне сил, и я затрусила к микроавтобусу.

В автобусе уже сидели несколько человек, водитель же покуривал, опершись о валяющиеся рядом железобетонные блоки неизвестного предназначения. Курить захотелось просто нестерпимо! Игнорируя удивленные взгляды пассажиров по поводу моей впечатляющей внешности, я направилась прямиком к водителю.

— На Нахабино маршрутка? — поинтересовалась я.

— На Нахабино, — охотно согласился водитель, и, как и все встреченные мной сегодня люди, уставился на мои голые ноги.

— А когда отходит?

— Да вот докурю и отходит. Только мы в кредит не возим, — сказал шоферюга, окинув меня взглядом.

Очевидно, что деньги мне прятать негде. На платье — ни одного кармана, сумки нет, даже обуви — и той у меня не было. Я лихорадочно соображала, как бы так получше наладить контакт. Улыбнулась. Поставила хмуро молчащую Дашу на землю.

— Понимаете, — начала я задушевно, — у меня тут случилась жуткая беда. Поехали в лес на барбекю, я пошла пройтись, отбилась от группы, потерялась, заночевала в лесу, кое-как сюда добралась. Мне теперь в Москву бы… А денег у меня и в правду нет.

Осмотрела себя с головы до ног: что бы такого ему предложить? На мне не было ничего, кроме пресловутого платья, намотанных на ногах лаптях того же красивого лилового цвета, и бриллиантового колечка. Колечко было моим самым любимым, стоило — мало не покажется, и отдавать его за пятнадцатиминутную поездку в Нахабино я категорически не собиралась. Я на всякий случай незаметно повернула его на пальце камнем внутрь. На Даше — пижама, такие же, как у меня, повязки на ногах и заяц в руках. Предлагать же зайца бессмысленно и жестоко. Водителю он, скорее всего, не нужен, а у Даши начнется истерика. Я вспомнила, как Макс говорил, что пытался заменить расползающегося по швам зайца новым медведем, и Даша ни в какую не рассталась со старым другом.

— А нельзя так? Без денег? — робко спросила я.

— Тебя пусти, так и других пустить придется. Правила есть правила. Без денег нельзя. Здесь щас выяснится, что у ни у кого нет денег, если начать за так пускать.

Водитель докурил и затоптал бычок ногой. Разговор был окончен.

— А сколько стоит билет? — не хотела верить я в свое несчастье.

— Семнадцать рублей. Ребенок — бесплатно.

Водитель направился к своему транспорту. Пассажиры, курившие рядом, завидев его, стали тоже занимать свои места. У меня оставались доли секунд, чтобы попасть в маршрутку. Господи! Семнадцать рублей — ровно пятьдесят евроцентов! И за такую сумму они сейчас бросят меня, голодную, с ребенком, в этой глухомани, где по моим следам в любую секунду появятся бандиты? Я просто не могла в такое поверить!

— Товарищи пассажиры! — взмолилась я в полном отчаянии. — Одолжите семнадцать рублей! Я верну. Я запишу ваши телефоны и привезу вам деньги! Клянусь! Не уезжайте!

Пассажиры, состоявшие из двух носатых мужиков, бабки с ребенком, молоденькой девушки с плеером в ушах и двух теток с авоськами, воззрились на меня со смешанным выражением на лицах. Мне показалось, или в них промелькнуло что-то типа жалости? Я дико хотела пить, курить и в душ, ноги заболели совершенно отчаянно, силы мои были на пределе, и я осознала, что еще чуть-чуть — и у меня, а не у Даши начнется настоящая истерика. Я запричитала с новой силой.

— Умоляю! Ну что вам какие-то семнадцать рублей! Я есть хочу, у меня ребенок! — Я незаметно ущипнула Дашу, и та немедленно заплакала. — Я не нищая, я из Амстердама… э-э-э… в смысле — из Москвы, у меня есть деньги, я все верну! Я отдам ваши несчастные рубли!

Эх, не надо было мне произносить слово «несчастные»! Люди после этого потеряли ко мне интерес — то ли обиделись на девицу, для которой семнадцать рублей не деньги, то ли им послышалась московская надменность в моих заявлениях, что я не нищая и к тому же из какого-то Амстердама. А может быть, никто просто не поверил, что я отдам деньги? Автобус заурчал мотором, и пассажиры отвернулись.

— Закурить хоть дайте. Пожалуйста, — обратилась я к водителю.

Не глядя мне в глаза, он молча протянул сигареты. С желтоватой пачки на меня смотрел гордый герб Российской Федерации и щерилось в ухмылке написанное черным старославянским шрифтом название «Отчизна».

Я в полной апатии прислонилась к тем же железобетонным блокам, на которые еще пять минут назад опирался наш водитель, и, покуривая, смотрела на пылящий от меня микроавтобус. «Отчизна» оказалась премерзостной на вкус, от нее щипало горло и стало кисло во рту. Кажется, я заплакала, или это опять начинался дождь?..

* * *