Отстойник

До острого красного перчика дядька был большой охотник. Он добавлял его и в щи, и в мясо. Выращивал в отдельном парничке, сушил связками, подвешенными под притолоку и использовал всю зиму по надобности. В парничках, натыканных в каждом огороде, росло многое из того, что в открытом грунте вызревало плохо и могло быть запросто побито заморозками: помидоры, огурцы, толтостенные сладкие перцы. Овощи нетребовательные и в неженках не числившиеся: картошка, лук, морковь, свекла, кабачки, заполняли все свободное пространство вокруг домов. Дядька Горыныч – на все руки мастер умел солить огурцы и квасить капусту не хуже любой женщины.

Для себя Матвей уже решил, что не будет ни огородником, ни бумажником, ни печатником, а подастся он в стеклодувы. Вот ведь ремесло какое интересное: и простое стекло для окон домов и парников делать, и фигурное: игрушки там новогодние, пузатые бутыли для настоек и наливок, склянки для аптекарских пилюль и мазей. В кузне, конечно, тоже интересно, но трудненько, ох трудненько. Молотом махать – это ему не сдюжить. Будь он здоровым, как дядька, тогда другое дело. А так … .

Матвей остался сторожить ночлег у костра первым и честно старался держать глаза открытыми, то обозревая темный лес, обрамляющий поляну с трех сторон, то пялясь на россыпь неярких звездочек в небе. Было на удивление тихо, лишь усыпляюще журчала река, да потрескивали дрова в костре. Едва темень вокруг начала бледнеть, а над рекой пополз белесый туман, Матвей растолкал дядьку и мгновенно отрубился, завернувшись в плащ.

Спать парень был большой охотник, ни шум ему не мешал, ни гам, ни свет дневной. А потому дрых Матвей до последнего и пробудился от дружеского тычка в ребра, когда Горыныч уже и каши сварить успел. Основательно подкрепившись (день впереди длинный, и до вечерней зари трапезничать некогда будет), увязали нехитрую поклажу и тронулись в путь.

Выслеживать незнакомцев было несложно. Правильно сказал дядька, словно стадо слонов. Слонов Матвей видел только на рисунках, но, надо думать, и они оставляли за собой тропу примятой травы, вытоптанные полянки привалов и большие кострища. Чуж не прятались, не таились, будто были у себя дома.

«Горыныч, как думаешь, кто они?» – от скуки приставал Матвей к дядьке. – «Чужаки ведь, правда? Может быть, они со Змеиных гор?»

«Едва ли,» – скупо отвечал Горыныч. – «Люди, что живут на Змеиных горах никогда не спускаются на землю. Сам знаешь.»

«Но, если они никогда не спускаются, откуда мы знаем, что они там живут?» – не мог угомониться парень.

«Знаем. Люди видели.»

«Как видели? Своими глазами? Неужто в болото ходили? Там же всё пожирающие огромные змеи и пауки размером с дом?»

«Да тише ты, шебутной. Дичь уже во всей округе распугал, и чужаки тебя, небось, во все уши слушают,» – нахмурился дядька.

Но помолчать хотя бы час, бесшумно двигаясь по лесу, было выше всяких сил для Матвея, а потому он продолжил громким шепотом: «Дядька, ну почему Змеиные горы ходят, а наши нет?»

«Вот разбирает тебя любопытство не ко времени,» – покачал головой Горыныч. – «Сделанные они, горы эти Змеиные. Потому и ходят. А наши горы обычные, как все горы. Вот и стоят на месте, как полагается.»

«Что я тебе, маленький,» – обиделся Матвей. – «Сказочки для детей мне рассказываешь. Не бывают горы сделанными. Никто не может сделать гору.»

«Как знать,» – отмахнулся дядька, пригнул неразумную голову племянника к земле и приложил палец к губам.

Впереди, в подлеске, присели две женщины, делая известные всем дела и тихонько переговариваясь. Женщины были самые обычные, только одежда странная. Закончив, они ушли вперед. Охотники, осторожно ступая, двинулись следом. Незнакомцев было шестеро: трое мужчин, две женщины и мальчик. Двое мужчин ловили рыбу сетью, и видно было с первого взгляда, что занятие это им непривычно. Женщины собирали валежник, опасаясь заходить далеко в лес. Мальчик и третий мужик разводили огонь. Из поклажи – здоровый неудобный баул. Горыныч внимательно осмотрел каждого, дождался радостно встреченного незнакомцами улова и увлек за собой Матвея, тихонько отходя назад. Ясно было, что до рассвета незнакомцы никуда не денутся, а увиденное надо было обмозговать.

***

Андрей проснулся первым. От неудобной позы во сне нога затекла и когда он, наконец, выпрямил её, заколола тысячью голодных иголок. Вытерпев эту муку молча, чтобы никого не разбудить раньше времени, он поднялся, кивнул караулившему в предрассветный час Ивану Петровичу и направился вниз, к речушке. Она бойко прыгала по камням метрах в пятидесяти от лагеря, внезапно обрываясь двухметровым отвесным водопадом, под которым образовалось невеликое озерцо. Вот там то, внизу, зайдя в воду и опустив к ней горбоносую морду, стоял лось.