Отсвет мрака

У меня есть преимущество. Они не станут стрелять в мой живой щит. Даже если я выйду на финишную прямую и передо мной будет главная цель.

Или все же станут?.

Лопатками ощущаю смертоносные взгляды их машин-ганов. Нет, как ни хорохорься — годы берут свое. По крайне мере, уже трижды они могли бы взять меня без особого ущерба для себя… и для Индиры. Как профессионал, я вынужден признать этот прискорбный факт. Если бы вон за тем углом была устроена засада и «кайман» догадался бы присесть на корточки, а я как раз не допер бы кинуть первый взгляд именно книзу… или в вентиляционной трубе припрятан был бы флэш-генератор и в нужный момент влупил бы мне по глазам и ушам, чтобы я все поронял из рук и не чаял бы, куда деться от рвущего мои глаза напрочь света и высверливающего мой череп изнутри звука… или на той пожарной лестнице, которую я заметил с ба-альшим опозданием, примитивно, неизобретательно угнездился бы снайпер и всадил бы мне разряд из шок-гана в нервный узел…

Они бы упаковали меня.

Почему же этого не происходит?

Неужели прав этот паскудник… как его?. Терехов, и они играют со мной в американскую дуэль? Причем на каждом шагу давая мне фору, отчего сама дуэль обращается в постыдное — для меня, для суперпрофи! — подобие поддавков.

Молокососы. Засранцы.

Есть, есть у них в каждой дыре флэш. И снайпер куковал на лесенке, бесшумно сгибая-выпрямляя затекшие ноги. И «кайман» сидел на корточках, посмеиваясь на старым пердуном Зомби, который вот-вот вывернется из-за поворота, одышливо искосив рот. Но сказано было: «Отбой, парни. Очень уж легко и скучно получается. Ни себе, ни людям не в радость. Пускай этот хрен поживет еще. Посмотрим, как он рассчитывает дойти до подвала. Хватит пи ему дыхалки и нервов. Авось он и сам скоро свалится лапками кверху, как мышь от разрыва сердца…»

Вижу мелькнувшую в дальнем конце коридора тень. Плавно выдвигаю Индиру перед собой. Жду — сердце бухает, как баба копра. Тень рассасывается, как и не было ее. Ни пальбы, ни свиста брошенного сюрикена,[26] ни даже шороха. Ничего.

Они смеются надо мной.

И я слышу этот смех всей кожей.

Удовольствие от опасной игры быстро выветривается, и нахраписто, вязко наваливается гнет похабных моих лет. Затравленным взглядом окидываю необъятное пространство, что раскинулось передо мной. Как мне преодолеть его? Где взять силы?

Зачем все это?

На противоположной стене мелом размашисто, с тем расчетом, чтобы я непременно увидел, написано:

«Зомби, ты козел. Сдавайся».

Едва успеваю совладать с лицом. Потому что Индира не должна видеть моей слабости.

А вот что это за любопытная дверца впереди? Череп и кости на ней намалеваны явно не через трафарет, а как бы шутейно. И сделано это не нашими добрыми затейниками, «кайманами», а кем-то из обитателей здания, и довольно-таки давно. Например, под Рождество, смеха ради. То есть «кайманы» наверняка подумали, что за оной дверцей спрятан распределительный щит…

Но я-то вижу, что это не так!

Сгибом левой руки с «уонгом» зажимаю горло Индиры, чтобы не трепыхалась, а правой бережно, стараясь не производить шума, тяну дверцу на себя.

Против ожиданий она легко поддается.

Ловушка? Не похоже…

Заглядываю внутрь.

Нет, судьба-матушка все же любит старичка Зомби.

7. СЕРАФИМ ЕРГОЛИН

— Зомби прошел на шестой этаж.

— Как ему удалось проскочить сразу три этажа?! — взрывается Сполох.

— Он нашел грузовой лифт с автономным энергопитанием. Мы вовремя успели его обесточить.

— Вовремя? — нервно смеется Сполох. — Что вы называете «вовремя»? Еще один такой сюрприз, и мы будем принимать его в подвале!

— Сюрпризов больше не будет, комиссар…

Кто-то осторожно дергает меня за рукав. Я едва не подпрыгиваю на месте.

— Шлем, — смущенно говорит «кайман». — Отдайте, пожалуйста, мой шлем.

— Тихо, — вдруг шепчет Сполох и поднимает указательный палец. — Тихо…

И я отчетливо слышу доносящиеся откуда-то с огромной высоты, искаженные тысячами уголков и закоулков, раздробленные в мелкие брызги этажными пролетами и шахтами лифтов звуки выстрелов.

Я зажмуриваюсь. Сейчас должен быть взрыв. Сейчас. Вот-вот, сию секунду…

— Все, — говорит Сполох, стягивая с головы круглый марсианский шлем. — Кончилось.

Открываю глаза, выпрямляюсь. Медленно, трясущимися руками избавляюсь от своего шлема.

Действительно. Все кончилось. На сей раз, кажется, кончилось.

…Я старый человек. Говорят, в таком возрасте даже летают в космос, но ко мне это не относится. У меня слабое сердце. Стыдно проверять, но не удивлюсь, если у меня мокрые штаны. Все эти игры не для меня. Я хочу покоя, хотя бы немного покоя в остаток моих дней.

Как я устал. Боже мой милостивый, как я устал!.

Мне невыносимо трудно удержать вертящийся на языке вопрос. Не то психологический барьер, не то какая-то подзабытая примета… Но я поддаюсь искусу и все же задаю его:

— Как ты думаешь, Индира жива?

Сполох молчит. В его руке зажата фонор-карта. Просто чудо, что он до сих пор не скомкал ее как обычную бумажку.