Отцы-основатели

– Тогда я буду назвать свой сын Ален, – откликнулась так же беременная на чуть меньшем сроке полуафриканка Маэлэ-Майя.

Или я… и я тоже, – хором отозвались Каилэ-Ксана и Куирэ-Кира, – пожалуйста, шаман Петрович.

– Хорошо! Пусть будет по-вашему! – сказал Петрович, подняв обе руки в жесте капитуляции и понимая, что теперь создаваемая им религия будет предусматривать реинкарнацию для добрых людей (в том случае если их именем будет назван новорожденный ребенок) и вечные муки в обители зла для злых, которые не удостоятся такой чести.

Когда этот вопрос решился, две самых старших, и при этом не беременных полуафриканки – Алохэ-Анна и Сонрэ-Соня – спрыгнули в могилу и приняли тело, завернутое в пожертвованную Мариной Витальевной белую простыню. Аккуратно уложив покойного, они подняли вверх руки, попросив извлечь их из ямы, и Сергей Петрович с Андреем Викторовичем выдернули своих супруг наружу. Дальше было все, как обычно бывает на похоронах – каждый из присутствующих подходил к краю могилы и бросал туда по кому земли, и после того, как это сделали все собравшиеся, тем полуафриканкам, что исполняли обязанности могильщиц, осталось совсем немного работы.

Возвращался народ на промзону молчаливым и задумчивым. Смерть этого человека напомнила всем, насколько они смертны. Этого Алена здесь никто не знал, и не представлял себе, хороший это был человек или плохой, угрюмый или веселый; о чем он мечтал и чего добивался, и даже французские школьники знали его всего лишь как наемного водителя, который наилучшим образом старался выполнять свои обязанности.

1 октября 1-го года Миссии. Воскресенье. 12:45. столовая на промзоне.

Обед прошел в полном молчании, а после обеда Сергей Петрович попросить Ольгу Слепцову оставить всех французских школьников и мадмуазель Люси в столовой.

– Господа, – сказал Сергей Петрович, а Ольга синхронно перевела его слова на французский, – мы все тут очень сожалеем о том, что в результате нелепой случайности вы оказались вырваны из своего привычного мира и оторваны от своих родных, близких и друзей. В отличие от вас все мы, Основатели, совершили шаг в далекое прошлое нашего человеческого вида вполне осознанно, имея целью стать учителями и наставниками для бродящих во тьме невежества племен – и тем самым, подобно Прометею, привести их к свету и цивилизации. И хоть мы понимаем, что вы – это совсем другое дело, но правила пишутся одни для всех, и каждому из вас придется взять на себя часть общей ноши. Этот мир жесток и не терпит бездельников и болтунов – для того, чтобы в нем выжить надо на самом деле быть, а не казаться. Все, что мы вам пока можем обещать – это тяжелая работа по двенадцать часов в день, однообразная еда и спальное место в казарме, рядом с другой незамужней и неженатой молодежью, – Петрович сделал паузу, отметив у аудитории именно ту реакцию, какую и ожидал – лица французов вытянулись и поскучнели, кто-то едва заметно мотал головой, словно пытаясь отрицать мрачную реальность, кто-то, полуприкрыв глаза, шевелил губами – вероятно, молился.

Тем не менее великий шаман продолжил свою речь, поскольку необходимо было именно сейчас внести окончательную ясность относительно положения дел – и для многих его слова звучали набатом, возвещающим о безвозвратности, о крушении надежд, о вечной разлуке с близкими, о затаившейся рядом смерти:

– Но не забывайте, что за пределами нашего клана вас ждет только смерть от холода и голода, а если вам повезет прибиться к какому-нибудь местному клану, то должен сказать, что условия у них еще хуже, а работы и риска больше. Но вы не прибьетесь – потому что у вас нет той силы, жилистости и стойкости, которые необходимы для жизни в местном обществе.

Сергей Петрович перевел дух и вновь обвел взглядом притихшую и внимательно внимающую ему аудиторию, над которой витал дух отчаяния.