Отвергнутый дар

- А мы скоро расстанемся. Не хочу... И уезжать никуда не хочу. И не хочу где-то там в будущем быть тебе другом и ''иногда общаться''.

- И я не хочу. Вот тут - не верю, что так будет.

- Он сказал, что...

- Я помню. Все помню. Оценка и расчет, планирование и не пить тебя до дна.

- Мы сможем? Ведь сможем?

- Мы постараемся, ведь мы с тобой очень поумнели за эти сутки, верно?

- Ой!

- Что?

- Сутки прошли.

- И что?

- Я пропустила свою таблетку... Что теперь будет?

Он с неожиданным, взрослым интересом посмотрел на нее, а она так же долго и внимательно смотрела в его глаза. Они улыбнулись друг другу.

- Думаю, от одного пропуска ничего не будет, но...

- Саш... А ведь я не испугалась. И ты не испугался.

- Хочешь перестать принимать таблетки?

Она потерлась щекой, устраиваясь уютнее, он вдохнул пьянящий запах ее волос.

- Нет, конечно. Но теперь смотрю на это не так, как вчера.

- Оценка и расчет?

- Да. Слушай... Я хочу ребенка. Не сейчас, конечно. Мы подождем. Ведь мы ещё сами дети.

- Раз мы так заговорили, то уже не дети. Но, само собой, не сейчас.

- Когда?

- Рассчитаем и спланируем, милая. Ну а сначала - поженимся. Когда придет время.

- Ой... Ты делаешь мне предложение?

- Извини, что лежа, без костюма, цветов и кольца. Выйдешь за меня замуж?

- Да. Выйду. Даже странно... Мы никогда так с тобой не говорили. Почему?

- Мы просто жили, были вместе... Ни забот, ни хлопот... Зачем усложнять? Так мы думали.

- Теплица...

- Да.

- А если это изменит будущее? Он сказал, что этого делать нельзя. И нечестно.

- Не изменит. Он ушел, вернулся обратно в свой мир, где мы действительно расстались через полтора года и пошли каждый своим путем. Там мы с тобой только друзья спустя много-много лет. А здесь... Здесь наш мир, наш! И его будущее - ещё не написано.

- Мы напишем его сами, вместе. Да?

- Да. И оно будет другим. Ведь ты - моя. И никак иначе.

- А ты - мой!

- А теперь...

- Что?

- Хватит валяться, встаём. Куча дел.

- Да, куча. Диван надо отмыть.

- Стену заделать. Ну и ручища, тупой нож вогнал на ладонь почти...

Она взяла с тумбочки чашку, жадно сделала несколько больших глотков. Сморщилась. Снова поднесла чашку ко рту, запрокинула голову и с громким бульканием прополоскала пересохшее горло холодным чаем. Он с улыбкой смотрел на нее, отпил из своей чашки.

- А я есть хочу, знаешь как? И тебе нужно. Чай даже не выпил, горе мое. Идем обедать? Мясо сделаю.

- Точно. И я хочу. Пошли! Мы оба, как я понял, почти два дня не ели. Я картошки начищу.

- "Эль-Пасо" еще возьмем к мясу, осталось?

- Вроде, было еще в банке. Тоже хочу.

- Картошку чистить-то как? Рука же... Я сама.

- Не инвалид же, перестань. Ты мясо делай, и побольше.

- Ой, что мы маме скажем про зеркало...

- Блин...

- Я скажу, поскользнулась и локтем... Меня она ругать не будет.

- Ага, а рука порезана у меня. Не пойдет. Думаем...

- Ну помнишь, когда в теннис играли на обеденном столе, ты подрезал, и я влетела в витрину... Мама не ругала.

- Угу... Все были так рады, что ты не порезалась ничем, что не до ругани. А сейчас мама решит, что ты не невестка, а стихийное бедствие.

- Не решит!

- Само собой, но мы еще подумаем.

- А контрольная? Ее ж писать как-то надо.

- Черт... Так... Дай-ка мне воон тот томище.

Она вскочила и подбежала к книжному шкафу, вытащила большую книгу в солидном черном переплете.

- ''Внутренние болезни''. Зачем тебе?

- Сейчас подберём симптомчики чего-нибудь и вызовем участковую. Возьмем справку, недельку посижу дома. Маме что-нибудь наплетем, перегрелся, переучился, понос, золотуха. И в школе забудут этот день...

- А мне что делать?

- Самое важное - делать круглые глаза и рассказывать про понос и золотуху.

- Черт, черт... Саш...

- Что?

- Английский. У нас "проблема Сыроежкина" теперь! Удружил дядя Саша, ничего не скажешь...

- Мдаа...

- Диана теперь не слезет, и что делать? Язык-то... - она улыбнулась и легонько щёлкнула его по лбу, - чуть лучше алгебры.

- А я знаю, как выкрутимся.

- Как?

- Помнишь наши опыты с метрономом и гипнозом?

- Аа... Из книжки про психотерапию?

- Да.

- Так ничего же не получилось и я просто уснула.

- Неважно. Можно сказать, что прочитали статью про гипнопедию и попробовали так учить английский. Ну и...

- Криво вышло? Алгебру вышибло, зато английский попер?

- Ну, вроде того.

- Нет! В дурку еще отправят! Ну что ты все усложняешь... Просто вызубрил - и все! Ну а потом... Что-нибудь придумаем. Она забудет.

- Тоже верно. Не будем усложнять, прорвёмся. Ну, встаём!

Они подошли к плотно занавешенному окну. Посмотрели друг другу в глаза - и вместе, каждый свою половину, слитным движением распахнули шторы. Яркий солнечный свет развеял полумрак и то, что в нем таилось. Юноша ласково коснулся ее плеча и подошел к музыкальному центру, склонился над подставкой для кассет. Вгляделся, крутанул ее, не находя ту, что искал. Удивленно пожал плечами, оглянулся на девушку. Она, поняв без слов, улыбнулась и подошла, быстро перебрала все и нажала кнопку, открыв гнездо на черно-серебристой панели.

- Вот она!

Они улыбнулись, увидев, как зажглась разноцветная радуга лампочек, осветивших разнокалиберные индикаторы, синхронно дрогнули стрелки.