Ответ

— Ну, только это я и хотел тебе сказать, — повторил Балинт. — И еще одно… хотя я моложе тебя, но если тебе понадобится моя помощь, когда угодно, я всегда, на всю жизнь, всегда буду с тобой, как правая рука с левой. Я поклялся там, в двухсотой камере, что больше никогда тебя не покину, если, конечно, ты не против.

Балинт поглядел другу в лицо и оторопел: веснушчатое лицо Оченаша горело огнем, в глазах блестели слезы. На сердце у Балинта стало невыразимо тяжело, но в то же время светло и возвышенно.

— Хочешь опять быть моим другом? — спросил он.

— Поди ты к черту! — дрожащими губами выговорил Оченаш. — Рассюсюкался, как старая дева, черт бы сожрал этот мир поганый со всеми потрохами!

Балинт смотрел на свою пустую ладонь, протянутую Оченашу: Фери не вложил в нее свою. Рука вдруг налилась тяжестью от несостоявшегося рукопожатия, лоб покраснел.

— Ладно, — сказал он, помолчав, и сунул руку в карман. — Вижу, ты еще не простил меня. Ничего, все-таки, что я сказал, то сказал, и слову своему не изменю.

— Ах-ха, — выдохнул Оченаш, — ах-ха.

— Что-что? — спросил Балинт, бледнея.

— А что? — удивился Оченаш. — Я ничего не сказал.

— Ты сказал ах-ха?

— Ну, и что с того?

— Тебя тоже инспектор в тирольской шляпе допрашивал? — спросил Балинт, обомлев.

— Что? — У Оченаша взлетели на лоб брови.

— Я говорю, инспектор в тирольской шляпе?

— Никакого инспектора в тирольской шляпе я не знаю, — процедил Оченаш и медленно провел ладонями по голому черепу. — О чем ты?

На узкой немощеной улочке, где малейшее движение воздуха подымало целые клубы пыли и мусора, показалась тоненькая фигура девочки, быстро шагавшей им навстречу вдоль забора. Она вышла из-за угла с минуту назад, но Балинт заметил ее только сейчас и сразу смешался, покраснел: он издали узнал Юлишку; по ее решительной быстрой походке было ясно, что она узнала Балинта и направлялась к нему. Балинт отвел от нее глаза, точно так же, как час назад Оченаш, когда Балинт вошел в корчму и их взгляды встретились.

— Что, твоя знакомая? — спросил Оченаш. Балинт опять нехотя взглянул на Юлишку: даже за пятьдесят шагов видно было, что она ему улыбается.

— Знакомая, — буркнул он.

Оченаш тотчас повернулся. — Ну, привет.

— Постой! — сказал Балинт. — Уходить нет смысла, она уже все равно тебя увидела. Я мигом ее отошью.

Он не встречался с Юлишкой два, самое большее три месяца, но отвыкший глаз через подзорную трубу времени видел сейчас ее лицо и быстро приближавшуюся фигурку в таком увеличении, так детально и резко, что едва узнал ее. Юлишка в одночасье стала взрослой девушкой. Стан ее вытянулся и пополнел, лицо округлилось, налилось красками и соками созревания, и хотя волосы она укладывала по-девчоночьи, венком, решительная и серьезная улыбка, с которой она приближалась к пораженному парню, казалось, вела за собой подготовленное, целеустремленное и уже обо всем догадывающееся женское тело. Чем ближе она подходила, тем красивей и взрослее становилась. Ее глаза оказались еще черней и живее, чем были на той, мгновенно поблекшей картине, что хранила его память, шея и руки в открытом платье поражали нежной белизной, меж не знакомых с помадой губ сверкали зубы. Она была настолько красивей Анци, настолько больше ему подходила, что Балинт запылал от стыда.

— Здравствуй, Балинт, — сказала она, подойдя, решительно и приветливо. В тоне не было и следа обиды. Она подала руку сперва Балинту, потом Оченашу. Вблизи Юлишка показалась Балинту еще милей и желаннее: она была такая чистенькая, аккуратная, словно господь бог вымыл всю ее с головы до ног душистым мылом, прежде чем опустил на землю. Все было в ней под стать — красное, в белый горох, туго накрахмаленное ситцевое платьице, белая кожа, сияющие глаза, чистые узкие маленькие руки. — Хорошо, что мы встретились, — сказала она, — я ведь как раз к вам собиралась.

— Да? — неопределенно спросил Балинт.

Юлишка засмеялась.

— Ну, ты договори со своим другом, — решительно сказала она, — а я подожду на углу.

Оченаш протянул Балинту руку.

— Привет!

— Погоди! — сказал Балинт.

— Не уходите! — попросила и Юлишка. — Я не спешу. Заканчивайте спокойно, я подожду на углу. — Ее тон был так решителен, что Балинт помрачнел.

— Погоди, слышишь! — сказал он Оченашу, который всем своим долговязым телом стремился прочь. — Останься, когда говорят! Нам нужно еще одну важную вещь обсудить. — Он протянул руку Юлишке. — Не жди, мне теперь некогда.

Девочка улыбнулась ему.

— Ну хорошо, забегу к вам после обеда.

— Меня не будет дома, — неприветливо сказал Балинт.

— А вечером?