Ответь мне, собака

Всё-таки они успели: через 40 минут Ника сидела у окна и блестящими от восторга глазами смотрела на мелькающие ели, хмурые, ненаряженные, дикие, но всё-таки не менее красивые, чем те, которые стоят в домах, увешанные гирляндами.

– Они не симметрично посажены, правда? – сказал Юрка.

Ника засмеялась. Потом спросила:

– А у вас там всё симметрично?

– Наверно… – рассеянно пробормотал Науров, наблюдая за пейзажем, бегущим за окном, – Так ты точно пойдёшь в государственную школу?

– Мама, – Ника дёрнула тётю Свету за рукав, – Мне придётся ходить в плохую дешёвую школу?

– Почему плохую, солнышко? Я думаю, тебе отлично будет в любой. Мы найдём школу недалеко от дома, и ты будешь туда ходить.

– У нас нет денег? Совсем?

– Почему нет? С чего ты взяла? – тёте Свете стало неловко, она покосилась на Юру.

– Тогда можно мне в ту же самую школу, где учится Юра? – шепнула ей на ухо девочка.

– Юра, твоя школа хорошая? – задала вопрос тётя Света.

– Она считается самой лучшей в Голубых Городах. У нас в дополнение к обычным урокам очень много кружков, секций, внеклассных занятий и курсов. Что угодно.

– Как же твои родители оплачивают…это всё?

– Ну не могут же они позволить, чтобы я был первобытным! Приходится платить. На то они и работают, чтобы платить.

– И тебе очень нравится учиться в этой школе?

Науров замялся, но гордость не позволила ему брякнуть вслух, что школа надоела по горло, и он соврал:

– Конечно. Все хотят учиться в нашей школе. Она же самая лучшая!

– Значит, мне стоит Нику в вашу школу определить?

– А откуда вы деньги возьмёте?

– Причём здесь деньги? Это не твоё дело! – рассердилась тётя Света, – Ты мне на вопрос ответь!

– Вам придётся от Мирного ехать.

– И пускай! – сказала Ника, – Какая разница? Там разве очень долго?

– Полчаса по-любому добираться.

– Разве никто не ездит в школу из другого района?

– Из Мирного – нет! Из Мирного в нашу школу! Вы смеётесь? Из Мирного в лучшую школу мегаполиса! Приехать из деревни и в сарафанчике и шлёпанцах заявиться в частную школу! Да вы с ума сошли! Ника будет на брюхе…

– Не ори! – оборвала его девочка, в первые секунды расстерявшаяся, – И чего тебя с этого так бомбит? Детская травма? Ты же сам говорил, что нужно в частную.

– Не вам же. – уже тихо сказал Юра, – Мне тебя жаль.

– Но ты ведь защитишь Нику, если её обидят? – нахмурилась тётя Света, – Если она будет учится в одном классе с тобой, ты можешь ей помогать, сидеть рядом.

Науров молчал. Не мог же он сказать, что он орал, потому что струсил. Струсил, что придётся отвечать за девочку из "деревни". Струсил, что она будет ходить за ним, как хвостик, а за их спинами будут ржать. Одноклассницы, Филька, Димка и его дружки. Юрка никогда не хотел признаться хотя бы себе в том, что он неуверенный. Гордый, ранимый, чувствительный, постоянно трясущийся за свою репутацию. "Что о нём подумают? Что ему скажут?" – это были больные вопросы. Кажется, он жил не для себя, а для тех, кто мог о нём что-нибудь подумать. И сейчас мысль о том, что его могут высмеивать за дружбу с нищенкой из провинции, настолько пугала его: он даже ни на секунду не задумывался, хочет ли он дружить с Никой – это ничего не значило для него.

– Ты, Юр, не переживай так! – сказала тётя Света, – Может зря ты раздуваешь из мелочи? Всё у вас будет хорошо.

– Да. – согласился Науров, вкладывая в это тихое "да" свою бессильную ярость.

Он молчал, пока они ехали. Молчал, навалившись лбом на стекло, когда ему пытались задать вопросы Ника или тётя Света, молчал, когда ему впихнули в руки пару сумок, молчал, когда они выходили из Ласточки. Он надеялся, что покончит с помощью, а они забудут, и их внезапное решение пойти в частную школу замнётся, и он никогда больше их не увидит.

По дороге от вокзала до квартиры, Наурову всё-таки пришлось говорить, но задавал вопросы и объяснял он коротко, холодно. Тётя Света встревоженно спрашивала его несколько раз, не обиделся ли он, но Науров отвечал отрицательно.

Он поставил сумки на пороге их квартиры, оглянул её, поджав губы, и спросил, нисколько не смущаясь оттого, что нотки нетерпения явственно прозвучали в его голосе:

– Что-то ещё нужно или я могу идти?

– Мы думали, ты покажешь нам, что есть поблизости, – пробормотала тётя Света.

– Я здесь сам никогда не был. Вы не умеете пользоваться картографическими сервисами?

– Но школу свою… Мы ведь можем туда съездить сейчас?

– Едьте. Едьте!

Юра побежал по ступеням вниз: он любил решать проблемы по-детски – убегать от них. Ника догнала его на лестничной площадке, ухватила за рукав.

– Опять ты за рукав! – раздражённо сказал Юрка, – Тебя мама не научила, что нельзя растягивать рукава на одежде?

– Почему ты не хочешь, чтобы я училась с тобой вместе?

– Я объяснил.

– Нет. Деньги за обучение, добираться – это наши проблемы. Ты не хочешь из-за чего-то другого.

Науров долго молчал, смотря в её большие серьёзные глаза, потом спросил:

– Зачем ты так серьёзно на меня смотришь, если ты дурочка?

– Если не хочешь, чтобы я училась вместе с тобой, то и не надо. Иди. Счастливо. – она принялась подниматься назад, к квартире.