Овод (СИ)

Всё ещё не могу принять информацию о смерти Яниса. Я видела фото, но не представляю, что его больше нет. Чувствую его, хочу, чтобы всё сказанное оказалось жестокой ложью. И в какой-то момент осознаю, что нужно выбираться. Сейчас. Тело меня плохо слушается, и вряд ли босая я могу уйти далеко, но стоит попробовать.

Сделав выводы из событий последнего месяца, могу точно сказать – нужно пробовать. Даже если ситуация тупиковая, а просвета не видно, попытаться стоит. Проще всего сдаться, объяснив самому себе собственную слабость и невозможность действий. Но если бы я сдалась, скорее всего, закончила бы жизнь ещё месяц назад или же в подвале, а возможно, в Швеции. Но каждый раз что-то подталкивало меня к действиям, на первый взгляд нелогичным и заранее проигрышным, но в итоге всё получалось.

Вот и сейчас осматриваюсь в надежде найти хоть что-то, способное помочь освободиться. На одном из прутьев стула, стоящего рядом с кроватью, замечаю кусочек проволоки, кончики которой связаны плотной косичкой. С трудом занимаю сидячее положение, скуля от боли, чтобы дотянуться, и откручиваю, что сделать левой рукой оказывается не так просто. Посматриваю на дверь, прислушиваясь к звукам, и спустя время добываю предмет.

Как там в фильмах показывают? Немного подвигать в замке наручников, и замок откроется. Надежды мало, но а вдруг… Хаотично тыкаю проволокой, стараясь нащупать какую-то выемку или пустоту, но ничего не происходит. Не могу сосредоточиться, потому что тело ноет, напоминая о ранении, а левая рука не восстановилась на сто процентов после недавнего перелома. Несколько раз позволяю себе минутный отдых, а затем вновь принимаюсь за дело. Почти отчаявшись, всхлипываю и кляну Эрнеста, который разрушил всё, что казалось мне свершённым. Пробую ещё раз, и ещё, и снова…

Ольга врывается настолько неожиданно, что не успеваю занять исходное положение. В глазах женщины паника и страх, а на губах следы крови, вероятно, после удара. Эрнесту плевать на мать, которая поддерживала сына все эти годы, жертвуя, возможно, всем. Он целенаправленно идёт к цели, устраняя препятствия, не позволяющие занять место на пьедестале.

– Я… Я ничего не делала… – мямлю, сжимая в кулаке «отмычку».

И, кажется, что Ольга окликнет сына, рассказав о моей затее, но она достаёт ключ, чтобы освободить меня от наручников.

– Я его отвлеку, а ты беги. Лучше в лес, там затеряться проще. Четыре километра по прямой и выйдешь к трассе. Там кто-нибудь подберёт, – быстро произносит, посматривая в окно.

– Он вас убьёт.

– Не он, так Герман. Яниса он не простит. Никому. Так что лучше Эрнест, чем муж, – недолго буду мучиться.

– Зачем вы это для меня делаете?

– Не для тебя, – качает головой, помогая мне подняться, – пусть у Германа останется хотя бы внук, иначе он не выживет. Стой здесь, – оставляет меня возле двери, – я позову Эрнеста в дальнюю комнату. Как только услышишь, что дверь закрылась, беги.

Кивком даю понять, что приняла информацию, но с трудом верю, что смогу преодолеть четыре километра. Рана свежая, и каждое движение разносит по телу пронизывающие импульсы. Но постараться стоит, потому что шанс, дарованный Ольгой, для меня единственный на спасение. Зовёт сына, увлекая в другую комнату и не позволяя заглянуть ко мне. Мне кажется, он кого-то ждёт. И правда, он обещал показать тело Яниса…

Заветный щелчок, приглушённые голоса, и я протискиваюсь в двери, чтобы выскользнуть на улицу. Несколько метров дорожки, калитка и лес, до которого ещё нужно добраться, потому что из окна он казался намного ближе. Небольшая канава, в которую я сваливаюсь, ткнувшись раной в какую-то ветку. Поднимаюсь, не обращая внимания на слёзы, тихий скулёж и мелкие предметы, врезающиеся в ступни.6ca3ac

Дежавю. Босая, почти голая, без документов и надежды на спасение, бегу по сухой листве, шелестящей под ногами и отдающей звуками безнадёжности. Тяжело дышать, а рана саднит всё сильнее, но я стараюсь не обращать внимания, а затем приходится ускориться, потому за моей спиной раздаются выстрелы. Пули прилетают по стволам деревьев аккурат рядом со мной, а отлетающие щепки заставляют шарахаться в стороны. Сейчас я в роли добычи, которую выпустили в лес, заранее просчитав путь её следования. Слышу мат и истерические крики Эрнеста, который, кажется, следует по пятам и вот-вот настигнет. Ещё несколько выстрелов, но уже далеко от меня.

Силы покидают, а боль в боку становится нестерпимой настолько, что приходится согнуться и двигаться в таком положении. Ещё через время картинка начинает расплываться, и мне мерещатся фигуры за стволами деревьев, в каждой из которых я вижу Эрнеста. Подкатывает тошнота, а затем и вовсе будто свет гаснет на пару секунд, выбивая из реальности, и вспыхивает тысячью неоновых ламп, бьющих по глазам.