Овод (трилогия)

— Рене, Рене береги себя! Подумай, что будет со мной, если ты ко мне не вернешься… что будет со мной?

Он все еще держал письмо в руках, когда в дверь просунулась нахальная физиономия его слуги — метиса Хосе.

— Еще переводчики, господин.

Усилием воли Рене вернул себя к действительности, и начался новый трудовой день. В это утро Хосе впускал к нему еще более невообразимый сброд, чем вчера, — грязных оборванцев, не знающих ни одного языка наглых пьяниц. В течение трех часов Рене терпеливо с ними занимался; он чувствовал сильнейшее раздражение, что случалось с ним крайне редко, и поэтому больше обычного старался держать себя а руках и не впадать в резкий тон. Затем его позвали к полковнику. Оказалось, что их хозяин предложил воспользоваться погожим днем и съездить поохотиться. Лортиг был в восторге, но полковник колебался, говоря, что надо быстрей кончать со всеми делами и отправляться в обратный путь.

В результате Рене, как и следовало ожидать, вызвался остаться для переговоров с переводчиками и торговцами. Он уже начал привыкать к тому, что Лортиг и Штегер сваливали на него свою работу, и, не желая вступать в пререкания с людьми, которые были ему неприятны, позволял себя эксплуатировать.

— Вы просто неутомимы, господин Мартель, — сказал полковник. — Я буду совершенно спокоен, оставляя все на ваше попечение.

Брови Рене едва заметно поднялись, и он на мгновение стал похож на отца. Когда охотники уехали, он вернулся к себе и, ощупывая в кармане письмо Маргариты, попытался сосредоточить внимание на достоинствах очередного кандидата, которого Хосе превозносил до небес.

— Наконец-то тот человек, который нам нужен, господин. Я хорошо его знаю, он из нашей деревни. Говорит на трех… четырех… шести языках, а уж честный-то!

— Сколько он тебе заплатил? — улыбаясь, перебил его Рене.

— Мне? Ничего! Уверяю вас, господин…

— Ладно, давай его сюда.

Расхваленный полиглот оказался звероподобным метисом без малейших лингвистических познаний, и Рене скоро его выпроводил. Когда земляк Хосе выходил из двери с видом побитой собачонки, к дому подскакал Лортиг, вернувшийся, чтобы заменить сломавшееся ружье. Увидев метиса, он схватил его за плечо и закричал:

— Эй, сюда! Держите его!

— В чем дело? — спросил вышедший на шум Рене.

— Где вы нашли его, Мартель? Это тот самый молодец, который вчера вечером стащил у меня портсигар. Ну-ка, голубчик, выворачивай карманы!

Когда из грязных карманов метиса было извлечено несколько ложек и других мелких предметов, Лортиг дал ему хорошего пинка и отпустил на все четыре стороны. Рене передернуло. Хотя он знал, что этой публике пинки нипочем, и вполне сознавал всю нелепость излишней чувствительности, подобные сцены всегда вызывали у него отвращение. Он огорченно повернулся к ухмылявшемуся слуге.

— Ну что же, Хосе, у вас в деревне все такие?

— У нас в деревне, господин? Сроду его не видел! У нас в деревне народ честный.

— С хорошей же публикой вам приходится иметь дело, Мартель, — сказал Лортиг, выходя из дома с ружьем. — Слава богу, что мне не надо этим заниматься. Да и этот Хосе тоже сомнительная находка.

— Он не хуже других — они здесь все такие, — ответил Рене. Проводив глазами Лортига, он вернулся в дом и сел за стол.

«Пока хватит, до обеда никого больше не буду принимать, — подумал он, Надо хоть часок отдохнуть от этого». Он повернулся, чтобы позвать Хосе.

— Пошел вон отсюда! — раздался за дверью сердитый голос слуги. — Нечего туг околачиваться! Знаем мы вас — сейчас что-нибудь стащишь!

Хосе явно срывал на ком-то зло за провал своего кандидата. Тихий дрожащий голос быстро произнес что-то в ответ, Рене уловил только слово «переводчик».

— Еще чего! — возмущенно закричал Хосе. — Посмотрел бы ты, как он только что вытолкал взашей приличного, хорошо одетого человека. Станет он с таким оборванцем разговаривать, как же!

Рене поднял занавес и выглянул наружу.

— В чем дело, Хосе? Еще один?

— Пугало, господин, настоящее пугало! Я знаю, что вы с таким не захотите разговаривать.

— Не твое дело рассуждать. Где он?

— Я его прогнал, господин. Я думал…

— Ну так в другой раз не думай, а делай, как тебе говорят. Немедленно верни его.

Вспомнив, что совсем недавно отругал Хосе за то, что тот не желал думать, Рене опустил занавеску и сел.

«Боже мой, — подумал он. — Я становлюсь похожим на беднягу Дюпре. Так разговаривать со слугой, который не смеет ответить мне тем же!..»

Занавеска бесшумно поднялась и опустилась. Обернувшись и увидев стоящего в дверях человека, Рене от неожиданности чуть не привскочил. Это действительно было пугало.