Озерные страсти

– Бывают моменты, – попробовал объяснить мальчишке про не самые простые жизненные выборы Северов, – когда человек совершает ошибки ценою в жизнь. Когда дается, бывает, лишь секунда-две на принятие решения. И если он поддается соблазну, чему-то темному в себе – все, уже ничего не исправишь, не изменишь и не отыграешь назад, и платить придется всю жизнь. В большинстве случаев, если человек решился на преступление, как правило, одно преступление вынуждает его сделать следующее, а за ним следующее. Это работает как сорвавшийся с горы камень, увлекающий за собой остальные, превращая в неконтролируемый, губительный камнепад. И человек неизбежно меняется, становясь другим, сделав тот самый неверный выбор, меняется его личность, его жизнь, привычки и образ мышления.

– Звучит как-то совсем кисло, – скривился Ромка. – И безнадежно. Можно же исправить свои ошибки. Повиниться, сказать: я был неправ, простите. Что-то там сделать хорошее, реабилитируясь.

– Конечно, когда это касается простых житейских дел, возникших недопониманий, мелких проступков в отношениях с другими людьми и нанесенных обид. Можно практически все исправить, честно поговорив друг с другом, признать свою неправоту и постараться компенсировать нанесенный ущерб, как моральный, так и материальный, – согласился с ним Антон. – Но я говорю о преступлении. Вот этот Игнат принял решение оставить деньги себе. Это определенно преступление, как его ни называй и ни квалифицируй. У него был еще небольшой люфт во времени, скажем, пара недель, чтобы отдать портфель со всем его содержимым в соответствующие органы, наврать, что не понял сразу, что это важно, не смотрел, забыл, находясь в стрессе. Но он принял твердое решение и сразу же начал предпринимать шаги, чтобы скрыть свою находку.

– И как он ее скрыл? – допытывался заинтригованный Ромка.

Размышляя, Игнат вдруг совершенно отчетливо понял, что никто не может знать об этих деньгах. Охранники убиты, и никто не сможет вспомнить про портфель, видеонаблюдения тогда еще на подъезде на имелось. И сильно сомнительно, что его бывший шеф поставил кого-то в известность, даже родных, об этих счетах и наличности, не говоря уж про домик в Италии.

Игнат решил, что надо убедиться в том, что простое знание шифра и пароля на самом деле дает доступ к счетам. Выдержав все следственные мероприятия в качестве основного свидетеля, поприсутствовав на помпезных похоронах министра, он оформил отпуск, теперь уж за свой счет, и купил обычную туристическую поездку в Европу. Заселился в гостинице в Мюнхене, даже посмотрел достопримечательности, а потом на поезде доехал до Цюриха, а оттуда и до Берна. Английским Миронин худо-бедно владел чуть лучше, чем «твоя моя не понимай», но на то, чтобы объясниться со служащими банков, его уровня вполне хватило.

Бинго! Десятка! Никто даже не поинтересовался, почему поменялась личность владельца счета. На предъявителя? Вот он вам, предъявитель.

И, вернувшись домой, Миронин принялся разрабатывать и продумывать серьезный стратегический и тактический план по сохранению теперь уж точно своего родного капитала, исключавший бы даже минимальную возможность попасть под подозрение полиции, или налоговых органов, или тем паче криминала какого.

Он остался работать в министерском гараже водителем. Его даже отметили и премировали за героическое поведение при нападении на министра. Приписали к одному из замов бывшего шефа, но у них что-то сразу не заладилось с новым клиентом, не получилось контакта. И тут неожиданно начальник их службы предложил Игнату поработать в Питере, в губернаторском автопарке. Отчего-то там и зарплату больше клали, и различные привилегии, и бонусы гораздо более интересные обещали.

Как потом выяснил Миронин, такое назначение было чем-то вроде поощрения за тот самый «героизм». А из гаража его убрали с глаз долой, чтобы своим видом не напоминал про происшествие и про тот факт, что против министра-то после его смерти возбуждено уголовное дело, все его счета арестованы, дома, имущество конфискованы, и много чего на него накопали преступного и уже доказанного. Для «хозяев» это не очень хорошая примета, работать с бывшей обслугой тех, кого сняли, арестовали или… вот как с его шефом – убили. Но поскольку водителем Игнат был, что называется, от бога и уж точно к делам бывшего шефа не имеет никакого отношения, то никто и не собирался разбрасываться такими ценными кадрами. Вот и пристроили, можно сказать, по-родственному.

А Игнат даже обрадовался этому предложению, смекнув, что уехать из Москвы в другой город, где новые знакомства, новая работа, может, как раз то самое, что и надо при его-то делах и тайнах. Матушка его, Софья Игнатьевна, перебираться в Северную столицу с сыном отказалась, оставшись присматривать за недвижимостью. Сдали квартиру на Смоленке за очень хорошую арендную плату, которую Игнат определил для мамы, чтобы обеспечить той жизнь получше, да и сам присылал регулярно деньги. Немного, но ежемесячно.