Озеро скорби

— Джон О'Донован. Один из величайших гаэльских ученых девятнадцатого столетия. Он и его зять, Юджин О'Карри, были наняты Картографическим управлением в 1830-е годы. О'Донован работал на местах, пересекая страну, описывая места обитания древних и сверяя современные карты со старыми манускриптами. Он почти ежедневно посылал в офис Картографического Управления в Дублине письма со своего рода текущим комментарием по всем своим находкам, пересыпая их отрывками стихов и песен и цитатами — эти письма очень легко читать. А глубина его образованности была совершенно невероятной. Но ему следовало бы сообразить, что не стоит пересекать эту часть страны в разгар зимы. Дождь лил почти каждый день, и он часто жаловался на то, что ночевать приходилось в сырых комнатах. Проведение исследований в конце концов доконало его, беднягу. О'Донован умер от ревматизма, не дожив до шестидесяти.

Скалли наполнил и подал каждому по маленькому стакану виски со сладким и дымным запахом торфяного костра. Нора представила себе, как Майкл, Гэбриел и Кормак засиживались допоздна за бутылочкой виски. Скалли поднял свой бокал.

— Как всегда говорил Гэбриел, Go mbeirimid beo ag an am seo aris! Пусть мы все будем живы в это же время через год.

В его голосе послышалась грусть, когда он повторил вечный тост своего друга. Они выпили за Гэбриел а в молчании.

Скалли наконец пробудился от глубокой задумчивости и сел у камина, жестом предложив им сделать то же самое.

— Я вижу, вы принесли флейту, — сказал он Кормаку.

— У меня есть для вас новая мелодия, Майкл. Что-то из местного, чечетка, записанная Петри где-то у Килкормака.

— Джордж Петри тоже был современник О'Донована, — пояснил Скалли Норе. — Они с О'Карри собрали сотни мелодий, и всякого рода информацию о старой музыке.

Сидя на жестком стуле рядом с камином, Кормак уже начал собирать флейту, продолжая говорить и ловко выравнивая клапаны, увлажняя губы, готовясь сыграть для Скалли эту мелодию. Нора поняла, что прийти с новой мелодией было все равно, что с цветами или бутылкой виски — это был подарок. Она чувствовала, что Кормак приберегал мелодию уже некоторое время, и теперь ноты, казалось, медленно вылетали из флейты, напоминая величавый придворный танец. Майкл Скалли слушал, набив трубку табаком и закурив, дым кружился над его головой и плечами. Время от времени его лицо приобретало серую бледность, словно он страдал от сильной боли, но не желал признавать это. В конце концов боль, казалось, затихла, и когда вернулась главная тема мелодии, на лице его снова появилось удовлетворение. Хороший виски приятно согревал, а за последние несколько дней лицо Норы сильно обветрилось на болоте, так что теперь она раскраснелась.

Закончив мелодию, Кормак положил флейту и взял свой стакан.

— Петри назвал это «Мальчики, играющие в хоккей». Сказал, что это была самая популярная мелодия в графстве Кинг в 1860-х годах. Вероятно, это кусок старой мелодии для чечетки, но звучит более величаво — почти как марш.

— Да, это точно. Она мне напоминает вот эту… — Скалли оборвал фразу и напел мелодию. Ему пришлось напрягаться, чтобы достичь высоких нот, но в низком регистре его голос был богат и звучен. Нора так и не научилась напевать и всегда завидовала легкости, с которой люди вот так создавали музыку. Они словно все время слышали ее в голове, как речь. Они пропитывались ею, и она изменяла их вплоть до глубинных уголков души.

— Я никогда не играл ни на одном инструменте, — сказал Скалли, посмотрев на Нору, — и теперь очень сожалею об этом. Но музыка здесь, — он приложил ладонь чуть ниже грудины. — Кормак говорит мне, в вас тоже есть музыка.

— Не знаю. Я просто не умею петь.

— Может, ты попробуешь. Нора?

По лицу Кормака она увидела, что ее присутствие этим вечером было частью его подарка Майклу Скалли. Он отсел от нее, но она словно ощущала его руку на своей спине, чувствуя, как он подталкивает ее, как ребенка, которого послали вручить цветы. Она не могла отказаться. Чувствуя трепет в животе, она вздохнула и открыла рот, понятия не имея, что за песню она собирается исполнить.

'S a Lhomhnaill Oig liom, ma their thar farraigeBeir m e fein leat, is n a dean dhearmad;Beidh agat feirin la aonaigh 'gus margaidh.'Gus inion r i Greige mar cheile leapa 'gat.

Милый за море плывет.Может, он меня возьмет.Буду гладить да стирать,А он — другую целовать.Работящая, простая,А не гордая какая:

Услужу и помогуДа и сдачи дам врагу.Без тебя мне свет не мил,А ты за море уплыл.Душу отнялДонал Ог,Как ты мог, ну как ты мог?