Ожерелье голубки

- Я исцеляю глаза, – ответил я.

- Ты знаешь, почему я велел тебя позвать?

- Могу только догадываться. Для чего среди ночи зовут врача? Где тот несчастный больной, который нуждается в моей помощи?

Араб посмотрел на меня так, будто не совсем понял. Его брови недоуменно поднялись. Потом он начал бить себя в грудь, как будто его мучил приступ кашля.

Булькающие звуки вырвались из его бородатой гортани, похожие на козлиное блеянье. В конце он засмеялся так, что по его морщинистым щекам потекли слезы. Потом он воскликнул:

- Аллах, это чудесно! Это чудесно! Вы это слышали: «Где тот несчастный больной, который нуждается в моей помощи?»

Он вытер слезы из глаз и сказал:

- Несчастный больной – это отрок.

- Что у него болит?

- У него пока ничего не болит. Но ты должен это исправить.

- Я не понимаю вас.

- Объясни ему все, – сказал старик человеку, который вошел с ним в комнату.

Тот сказал:

- Вы удивительно хорошо говорите по-арабски. Наверняка вы не первый раз в Александрии.

- Ошибаетесь, в первый, – возразил я. – Арабский я учил в Андалузии.

- Андалузия, – повторил мужчина. – Звучит пренебрежительно, почти презрительно. Там все по-другому. Вам известно, что «хадим» означает безбородый?

- Евнух.

- Верно. Обрезанный. Теперь вам ясно, чего ожидают от вас?

- Вы имеет в виду… я должен… Почему именно я?

- Для этого есть три причины. Во-первых, вы – ловкий хирург. Кто осмелился проводить операцию на глазах, тот хорошо знает, как режут яйца. Во-вторых, вы неверный. Коран запрещает нашим врачам совершать оскопление. В Библии нет подобного запрета. Разве врачи вашего римского халифа не кастрируют маленьких мальчиков ради их чудесного голоса?

Третья и лучшая причина – это деньги, которые мы вам заплатим.

И с этими словами он бросил мне кожаный мешок со звенящими монетами. И когда я заколебался, старик сказал:

- Бери. Это честно заработанные деньги. Ни один христианский медик до сих пор не отказывался.

- Но я еще никогда не кастрировал.

- Ты ловко прокалываешь катаракту, ты умеешь владеть ножом и знаешь, как врачевать раны.

Меня провели в соседнюю комнату. На низком столе лежала книга в кожаном переплете с рисунками во весь лист, на которых были показаны различные техники проведения оскопления.

- Почему различные? – спросил скототорговец. – Быка или барана можно кастрировать только одним способом.

- Верно, но для человека ээто обстоит совсем по-другому.

- Тогда ты должен все этсэ нам объяснить, – потребовали возчики. Они наполнили лекарю пивную кружку. – Давай, рассказывай.

- В основном на Востоке существует пять различных классических способов кастрации. Они названы благозвучными арабскими именами. При «скашивании поля с зерном» несчастному обрезают пенис и семенные яички. При «рубке дерева» – только пенис. Оперируемый теоретически остается способным производить потомство, но при сем лишен важного анатомического условиядля удовлетворения своего желания. «Рубка дерев» применяется только в качестве наказания, подобно отрубанию руки. Другой способ операции называется «Разорение гнезда». Проволочной петлей из мошонки вылущивают яички. При «щелканье орехов» яички раздавливаются щипцами, а еще чаще – зубами. Эти способы используют, прежде всего, для маленьких детей.

- Ох, прекрати! Я больше не могу слушать. При таком рассказе у каждого пропадет аппетит, – застонал хозяин трактира.

- И ты делал подобное? – спросил один из извозчиков. Ужас отразился на его лице. – Как можно человека?…

- Человека? – перебил его лекарь. – Человека? Кастрированный был некрещеным мавром, не имеющим бессмертной души, чернокожей обезьяной из африканских зарослей. Где это написано, что нельзя отрезать обезьяне хвост? Покажи мне такой запрет!

- Дальше, рассказывай дальше! – настаивали скототорговцы.

- Они привязали отрока к кровати и засунули ему в рот кляп. Его глазные яблоки так яростно вращались и дергались, как будто хотели выпрыгнуть и убежать. Они крепко перевязали его бедра хлопчатобумажной повязкой и положили холодный компресс на живот, чтобы уменьшить потерю крови. Они вымыли его черное лоно наперченной водой. Потом я одним-единственным движением отделил ему пенис и яички. Искусство заключается в том, чтобы сделать разрез вдоль нижней части живота молниеносно и достаточно глубоко, чтобы рана была небольшой. Ее прижгли кипящим маслом. Потом ввели в открытый семенной канал пениса пробку из олова и оставили открытым мочевой.

После того, как на рану наложили повязку, юноша должен был пройти по комнате туда и обратно с помощью двух мужчин. И лишь потом ему дозволили прилечь.

Я сказал:

- Самое ужасное у него позади.

Но это оказалось не так, как я узнал. Ему запрещалось пить и мыться три дня. Ему предстояли адские муки. Но он переживет их.

Доктор выдержал долгую паузу.

- Ну, что дальше?

- Он выпрыгнул из окна головой вниз. Его нельзя было спасти. Он умер сразу, как лиса в капкане, которой разбили череп, чтобы не повредить мех.

Доктор отпил из кружки пиво.