Ожерелье и тыква-горлянка

Слуга провел его наверх в маленькую, но опрятную комнатку, зажег свечи на столе и заверил, что ужин скоро будет подан. Судья Ди открыл окно. Дождь прекратился, сияю­щая луна, освещала серебристым светом блес­тевшие мокрые крыши. Судья обратил вни­мание на то, что задний двор гостиницы вы­глядит запущенным. В центре росли чахлые деревья и густые кусты, за ними у стены притулились невысокие складские построй­ки. Ворота, выходившие в узкий темный про­улок позади гостиницы, стояли распахнутые настежь. В правой части двора виднелись ко­нюшни; судья подумал о том, что завтра надо будет поручить конюху забрать лошадь от кузнеца. Громкие команды и звон посуды, доносившиеся из левого крыла здания, сви­детельствовали о том, что там располагается кухня. Рядом с кухней стоял грубо сколочен­ный курятник — возможно, кто-то из пова­ров занимался с выгодой для себя разведе­нием цыплят. Стук в дверь заставил судью обернуться.

Ди был приятно удивлен, увидев изящ­ную девушку в длинном голубом халате. Ее стройная талия была затянута красным поя­сом, концы которого, украшенные кистями, спускались до самого пола. Девушка поста­вила поднос с ужином на столик, и судья приветливо обратился к ней:

— Я видел вас на причале, барышня. Вам не следовало приходить, такое ужасное зре­лище не для вас.

Девушка застенчиво взглянула на судью большими блестящими глазами:

— Господин Вэй взял меня с собой, су­дарь. Командир гвардейцев сказал, что лич­ность покойника должна быть установлена двумя родственниками.

— А-а, насколько я понимаю, вы не про­сто служанка.

— Я дальняя родственница господина Вэя, сударь. Шесть месяцев тому назад, после смерти моих родителей, дядюшка Вэй забрал меня к себе, чтобы я помогала по хозяйству. А поскольку все наши служанки в смятении от того, что случилось со счетоводом...

Она налила чаю в чашку, грациозно при­держивая левой рукой длинный рукав пра­вой. Теперь судья мог как следует рассмот­реть девушку при свете свечей. Он понял, что не просто красота, но какое-то особое, трудно поддающееся определению очарова­ние делало ее столь привлекательной. При­саживаясь к столу, судья между прочим за­метил:

— Внизу у вас прекрасная баня в тради­ционном стиле. Я встретил там одного из по­стояльцев, господина Лапа. Он давно здесь остановился?

— В этот приезд господин Лан живет у нас гожа только недели две, сударь. Но это наш постоянный гость: он приезжает довольно часто, поскольку держит в городе шелковую лавку. Господин Лан очень богатый человек и всегда путешествует в сопровождении по меньшей мере восьми слуг и помощников. Они занимают первый этаж лучшего крыла нашей гостиницы.

Она расставила на столе угощение, и су­дья взял палочки для еды.

— Я слышал, господин Вэй говорил на причале, что бедняга счетовод украл у него двадцать слитков серебра.

Девушка хмыкнула:

— Я вполне допускаю, что слитки суще­ствовали только в воображении моего дя­дюшки, сударь! Он питает надежду, что власти возместят ему стоимость серебра. Тай Мин не вор. Он был простой приятный юно­ша. Почему грабители так страшно изувечи­ли его? У Тая никогда не бывало при себе много денег.

— Боюсь, что просто со злости. Они, оче­видно, рассчитывали найти у него большую сумму денег, он ведь вел дела в гостинице. Вы хорошо его знали?

— Да, мы часто ходили вместе на реку, ловили рыбу. Он здесь родился и вырос, знал каждый уступ, каждый поворот реки!

— Вы были... очень дружны с Тай Мином?

Девушка мягко засмеялась и покачала го­ловой:

— Тай Мин просто ценил мое общество, поскольку я умею хорошо управлять лодкой. Если бы не это обстоятельство, он вряд ли во­обще заметил бы мое существование, ведь он был по уши... — Она замолчала, прикусив губ­ку. Затем пожала плечами и продолжала: — Ладно, поскольку бедный Тай уже мертв, не будет большого вреда в том, что я скажу. Он был по уши влюблен в мою тетушку.

— В вашу тетушку? Она, должно быть, гораздо старше Тай Мина!

— Да, думаю, лет на десять. Но между ними никогда не было ничего такого, сударь. Он просто боготворил ее издали! И был ей совершенно безразличен, поскольку она сбе­жала с другим человеком, как вы, возможно, слышали.

— А вы имеете какое-нибудь соображе­ние на тот счет, кто это был?

Она энергично покачала головкой:

— Тетушка умудрялась действовать не­обыкновенно умно. Мне и в голову не могло прийти, что она изменяет дядюшке. Когда он сообщил нам, что тетушка оставила его ради другого, я не могла поверить своим ушам. Она всегда казалась такой тихой, добропоря­дочной женщиной... гораздо лучше, чем дя­дюшка Вэй! — Девушка бросила на судью быстрый оценивающий взгляд и добавила с легкой улыбкой: — С вами очень приятно беседовать, сударь! Может быть, потому, что вы врач?

Последнее замечание неприятно поразило судью. И он спросил первое, что пришло ему в голову:

— Коль скоро счетовод так восхищался вашей тетушкой, он, я полагаю, был весь­ма расстроен, когда узнал, что она сбежала с другим?

— Нет, он вовсе не опечалился. — Она в задумчивости пригладила волосы. — Доволь­но странно, если вдуматься...

Судья Ди поднял брови: