Ожидай странника в день бури

– Тинния! – Он опустился перед ней на колени, касаясь щекой бархата ее юбки, поднял глаза, в которых стояли слезы боли и счастья... – Я знаю, кто ты и кто я! Я все вспомнил...

Воздух в зале наполнился неуловимыми шелестящими звуками, словно любовным шепотом... свечи вспыхнули и погасли...

Молодые люди не сразу услышали раздающиеся во дворе шум, крики, конское ржание и лязг оружия. Откуда-то потянуло густым черным дымом.

Рыцарь Сиург вскочил, сорвал со стены боевой топор, выглянул в окно. В ту же секунду, резко взвизгнув, стрела с горящей на конце просмоленной паклей впилась в дубовую раму. Несколько убитых, среди которых он узнал и старого конюха, лежали на мокрой, взрыхленной конскими копытами земле.

Сильный грохот подсказал ему, опытному воину, что дверь в дом взломана и теперь у нападающих считанные минуты на то, чтобы подняться по лестнице. Немногочисленные, оказавшие сопротивление слуги, скорее всего, убиты. И теперь они с Тиннией остались только вдвоем.

Громкий топот и возбужденные крики раздавались все ближе. Чувство смертельной опасности всегда придавало Сиургу хладнокровия и решимости; мимолетный страх уступил место жажде боя, закипевшей в его крови.

Огромный топор, пущенный со страшной силой недрогнувшей рукой рыцаря, с тяжелым свистом рассек воздух и, сметая все на своем пути, достиг цели. Тело ворвавшегося в двери зала воина осело, разрубленное почти до паха. Теснившиеся за ним вооруженные люди в испуге отпрянули...

– Сюда!

Обернувшись на мгновение, он позволил Тиннии увлечь себя к завешенной гобеленом стене. Ему нравилось, сидя за трапезой, любоваться этой сценой королевской охоты, – пышной и яркой, где свора гончих догоняла прекрасную тонконогую лань, а разодетые всадники, егери, трубящие в рога, слуги и оруженосцы скакали среди зеленой дубравы вслед погоне. Отшвырнув ковер, Сиург увидел отходящую в сторону панель и скользнул за Тиннией в темный проем...

Вход не успел закрыться до конца, и преследователи, с трудом протискиваясь в узкую щель, проникли в потайной коридор прежде, чем панель встала на свое место. Часть нападавших со свирепыми криками и проклятиями безуспешно пыталась штурмовать стену, которая теперь ничем не отличалась от всех остальных стен в зале. Прекрасный гобелен был изрублен и брошен в огонь.