Ожидай странника в день бури

Звонок будильника поднял Влада, когда утро едва забрезжило. Сонный, он прошлепал в ванную и встал под ледяной душ. Побриться и причесаться было для него минутным делом – короткий мокрый ежик волос послушно лег, как ему было положено. Лосьон после бритья охладил раздраженную кожу.

Влад торопился, – он не стал пить чай, решив перекусить где-нибудь в городе. Вчерашний внедорожник не выходил у него из головы. Сбегая по лестнице, он вспомнил о Жорике.

Толстый Жора был заведующим магазином модной одежды на Кузнецком Мосту, где покупала себе наряды Верка, пассия шефа. Они не раз оказывали услуги толстяку, чей преуспевающий магазин в центре города частенько пытались прибрать к рукам конкуренты. Кроме магазина, Жора занимался еще всякими разными сомнительными делами, так что не раз приходилось улаживать его отношения с партнерами по нелегальному бизнесу.

Платил толстяк щедро, потому что страшно любил поесть, выпить, девочек, сауну и, главное, себя, бесценного, в составе ста двадцати килограммов жира и мяса. Трясся за свою сладкую жизнь неимоверно и временами маниакально. Жорик был добродушным и нахальным, но уж никак не жадным. Тем более, что мысль сэкономить на безопасности своей драгоценной персоны не могла прийти ему в голову даже в моменты самого жестокого похмелья.

Влад собрался поговорить с Жорой о том, в какой одежде не стыдно показаться женщине под тридцать вечером в хорошем ресторане. Пусть поручит своим продавщицам подобрать все необходимое, – платье, туфельки, сумочку. Нужно будет подвезти к магазину Людмилу, и пусть женщина получит, наконец, удовольствие от жизни...

Влад презирал мужиков типа Костика, которые прикрывали свою несостоятельность тем, что вечно распускали сопли, обвиняли всех и вся, а главное, женились на хороших женщинах и ехали на их шее, да еще и погоняли. Они бравировали своей работой, требовали горячих обедов и чистых рубашек, уюта в квартире, ухоженных детей, внимания, – а сами не могли купить жене приличное пальто или выходное платье.

У Влада всегда чесались руки, когда он видел таких, как Костик. Он вспоминал свою тонкую интеллигентную маму, талантливую художницу, – вечно замотанную, с неподъемными сумками, – то на кухне, то с утюгом, то с тряпкой. Ей даже некогда было постоять за мольбертом.

Жизнь в далеком гарнизоне, где воду надо было таскать ведрами из колодца, а белье стирать вручную, бесконечно стряпать, штопать, мыть, выжала из нее все соки. Талант ее, очень самобытный, угас, как постепенно угасли все мечты. Отец, вечно грубый и недовольный, ни разу тарелки за собой не убрал. Деньги он, конечно, отдавал, но что это были за деньги? Их едва хватало на еду и самое необходимое, да еще мама всегда откладывала, чтобы съездить летом в отпуск к своим родителям в Подмосковье. Потом отец, у которого и без того был тяжелый характер, начал попивать.

Влад поступил в десантное училище, чтобы реализовать свое неосознанное стремление вырваться из семейного болота. Служба ему понравилась. Все навыки он схватывал на лету, все у него получалось как бы само собой и намного лучше, чем у других. Физические резервы его сильного организма невозможно было исчерпать, никакие нагрузки не были ему слишком тяжелы.

Когда по окончании учебы ему предложили подготовку, а затем и службу в спецподразделении, он поехал повидаться с мамой. Она была его самым любимым и близким другом. Подростком он воображал, как станет офицером, заработает много денег, и они с мамой поедут на море, будут купаться, бездельничать и есть виноград. Почему виноград? Влад, который не имел в детстве ничего, кроме самого необходимого, представлял себе роскошь почему-то в виде винограда. Может быть, потому, что ел его всего несколько раз.

Мама умерла за день до его приезда. И неожиданно вместо праздника получились похороны. Отец плакал, наверное, впервые в жизни, а потом напился и захрапел. Возвратившись с кладбища, Влад собрал вещи и, не попрощавшись, отбыл к новому месту службы. Пройдя подготовку, он попал в особый отряд спецназа. Там он познакомился с Сиуром и другими ребятами, многие оказались его земляками. Служба отнимала все силы. Некогда было проливать слезы.

Получив первую зарплату, он впервые подумал об отце без ненависти, с горьким сожалением. Разве это деньги? Гроши – иначе не скажешь, учитывая нагрузки и постоянный риск. Но самое страшное все-таки было не это. Страшнее смерти оказалась перспектива остаться никому не нужным инвалидом, без жилья, без родных, с жалкой пенсией, больше похожей на подачку. Свидетельством тому была судьба его товарищей.

В одночасье незыблемый, казалось, ход вещей круто изменился. Отряд расформировали. Все разъехались кто куда. Мамины родители отписали Владу домик под Москвой, в него он и приехал. Сиур нашел его, когда кончались последние деньги, предложил работу. Влад не раздумывал. Со временем снял квартиру в Москве, чтобы не ездить туда-сюда, начал чувствовать себя уверенно в новой жизни. То, что ему приходилось делать, он умел делать в совершенстве. Легко и непринужденно.