Ожог от зеркала

– И хорошо. Каждый в мешок покидал, что понравилось, и поминай как звали. В лес, в болота, к бабушке в сторожку.

– Хвощ, то, что годилось при неудаче, сейчас не подходит.

Главарь помотал косматой головой.

– Не понимаю. Всё в мазу прошло, а разбежаться не получится? Что за чушь ты несешь, бакалавр?

– У нас новые возможности, связанные с башней. Разбежаться – это ведь не от хорошей жизни, лучших вариантов не было. Сейчас они есть. И искать нас теперь будут иначе. Если б мы облажались, обходчика порезали да ушли – ничего бы не было. Так, прошёл мимо Хвощ, грохнул стражника. А представляешь, как они сейчас начнут искать? Как эта туча стрелков леса прочешет? Далеко ли ты уйдешь до рассвета? Далеко ли унесешь серебро? Тебе решать, Хвощ, но я из башни не выйду. Тут надо особые варианты раскручивать. И не горячиться.

Хвощ поскучнел. Удача повернулась оборотной стороной, и атаману это не понравилась.

– И чего же тут будем делать? Времени-то...

– Времени у нас вагон, – успокоил его Тарас. – Объясни своим архаровцам, что к чему. Сейчас замкнём зеркалами периметр, поднимем мост – и можем тут зимовать. Почти спокойно. Ты просто не привык ещё, что есть место, где рыцарям до тебя не добраться.

Хвощ оскалился в улыбке.

– Ты что, осаду собираешься держать? С моим-то войском? Нам на помощь дружина не придёт, никто не выручит. Если сейчас не уйдём – торба.

– Мы уйдём. Но не сразу. Здесь должны быть предусмотрены пути отхода. Даже в дикой Европе подземные ходы копают. Здесь тоже что-нибудь найдётся. И потом, у нас столько заложников, что штурмовать нас никто не будет. Будут вести переговоры да магией долбить, а башню магией накрыть стрёмно. Не та струнная основа. Так что время у нас есть, и побрякушки сможешь выбрать не торопясь, какие понравятся.

– Может, лучше сразу... – заколебался Хвощ. – Закрыться в башне... Может, оно и правильно, но как-то не по себе.

– Да пусть кто хочет дёргает куда хочет. Мои останутся, – отрезал Тарас. – Из вас сейчас, по-зимнему времени, быстро лапши нарежут. А сюда ещё новгородцы приедут с переговорами, и смоляне, и Литва. Мы с тобой, атаман, в большую политику вляпались. Если всё правильно поставить...

– Ноги уносить надо, – вздохнул Хвощ, но потом буркнул: – Ладно, бакалавр, убедил. Но смотри, если облажаешься... Я с тебя раньше спрошу, чем рыцари. Мои остаются.

– Все?

– Если я сказал, значит, все. А потом, как ты пауков откроешь, кто ж отсюда выйдет? Я лучше здесь, с бабами.

– Их нельзя...

– Да знаю, – перебил Тараса Хвощ. – Хоть посмотреть на девок. Посмотреть-то можно? А пользовать своих будем, чай, не совсем одичали.

Хвощ собрал своих «унтеров», среди которых выделялись Флейта и Свист, и коротко обрисовал ситуацию. Тарас не слышал, о чём они говорили, но видел, что в том конце коридора разговор пошёл на повышенных тонах. Один низенький, вертлявый разбойник, из тех, кому и у костра спокойно не лежится, явно оспаривал решение Хвоща. Впрочем, дискуссия тянулась недолго. Хвощ кивнул, вроде соглашаясь, повернулся лицом к Тарасу, как бы собираясь о чём-то его спросить, и вдруг резко развернулся назад, выбрасывая вверх руку, в которой блеснул короткий клинок. Вертлявый «унтер» зажал руками горло, сквозь пальцы алым потоком хлынула жизнь.

Остальных аргументация Хвоща убедила.

Никита пошёл к Ярику снимать зеркала перехода.

А Тарас шагнул на лестницу, ведущую вверх.

Весталки будто не замечали арбалетчиков, которых оставил в их помещении Хвощ. Все они находились в одной комнате, никто из разбойников, напуганных предупреждением Тараса, не пытался делать им сальных предложений, наоборот – арбалетчики старались держаться противоположной от девушек стены.

Две весталки вязали, остальные пили чай, делая вид, что смотрят в большое окно. Разбойников игнорировали. Девушек согнали в эту комнату насильно, в нормальных условиях в их распоряжении было несколько больших помещений третьего и четвёртого этажей и жилые комнаты на пятом. Сейчас передвижение пленниц ограничивалось очень малым пространством, но веревки никто из бродяг применить не решился.

Высокие, красивые, в простых светлых одеждах, с распущенными волосами – все как одна русые – весталки внушали уважение уже только своей внешностью. В дверях лежал труп охранника, в спине у бедняги торчали две стрелы – но и на этого парня внимания никто не обращал. Впрочем, помочь ему не смогла бы уже и Сцилла.

Как последняя охрана перед весталками лежали две огромные кошки. Храмовые ягуары – не менее разумные, чем волколаки, – лупили длинными хвостами, демонстрируя готовность к последней схватке, но, видимо, понимали свои шансы. Готовые умереть, защищая девственниц, умирать они всё же не спешили. Кошек арбалетчики не боялись. Сколько бы ни было у ягуара мозгов, стрелу они не остановят.

За окном занимался серый рассвет, лишь чуть-чуть напитанный багрянцем. Новоявленная охрана нервничала – бандиты опасались, что всё ценное вынесут без них, пока они тут «девок пугают». Желание удрать копилось не только у Хвоща.