Ожог от зеркала

Удрать, что ли? Дёрнуть сквозь стену. Декан и ректор, говорили, могут сквозь стены ходить. «Движение человека возможно в любом пространстве, кроме пламени». Школяр старательно тер темя, активизируя зону «третьего глаза». Проход сквозь камень. Он бы сейчас рискнул на любые шансы. Монады, граны, атомы, в разных школах называют по-разному, мельчайшие основы основ, сцеплены в молекулы, которые тоже сцеплены между собой... И на всех уровнях там пустоты, вещества почти нет, а копни, оно снова на пустоту распадается, одна частичка на десять тысяч объёмов пустоты, но как пролезть через эти сцепки... Теоретически возможно. Поубивать всю охрану тоже теоретически возможно...

Тарас даже вспомнил, что технически двигаться проще всего через металл. И понял, что больше вспоминать нечего. До декана ему ещё лет тридцать. А с этим барьером, может, и декан бы не прошел. Что же делать...

За дверью, обитой бронзовыми пластинами, послышались шаги. Тяжелая, спокойная, хозяйская походка. Так мог идти только охранник, и Тарас подумал, что посуду сейчас заберут. Съесть он ничего не успел, неаппетитно выглядело местное варево, но силы следовало поддерживать. Утки в яблоках здесь не дождаться.

Тарас разломил ломоть хлеба так, что из плоской корки вышло нечто вроде тарелки, и сгрёб туда почти всю кашу. Воду догадался перелить в старый глиняный горшок, стоявший на краю топчана. Судя по всему, этот горшок с надколотым верхом исполнял здесь роль кувшина. Текущей по стенам воды было предостаточно, но это всё равно что пить из лужи. Для естественных надобностей служило сточное углубление.

Охранник распахнул окошко в двери – Тарас и не заметил, что в бронзовых пластинах спрятан вырез, – и буркнул:

– Миску давай.

Школяр молча подал миску, оставив ради эксперимента пустую кружку у себя.

– И кружку давай, придурок.

Кружка последовала за миской. Впрочем, для чего ему могла пригодиться пустая кружка, Тарас и сам бы не сказал.

Окошко захлопнулось.

Хвощ играл с ребятишками лесника. Собственно, это они с ним играли, подползая вдоль сарая к бревну, на котором сидел атаман, шикая друг на друга и пугаясь каждого движения. Когда они подбирались почти вплотную, Хвощ резко разворачивался – и ребятня, восторженно визжа, драпала в огород. Нехитрая забава повторялась снова и снова, совершенно не надоедая детворе. Лесная сторожка не баловала их новыми лицами, а тут сам Хвощ... Змей Горыныч не смог бы произвести большее впечатление.

Этот дом разбойники не грабили. Лесники вообще не сдавали властям лихих людей – а те, кто пытался это делать, жили здесь недолго. По роду службы они обязаны были доносить о посторонних, но сообщали всегда с запозданием, через две-три недели, когда информация теряла всякий смысл. Разбойнички также старались не задевать подобные, «почти свои», семьи, запасаясь у них всякой мелочью, оставляя на излечение раненых и больных. Иногда, впрочем, негласное правило нарушалось как в ту, так и в другую сторону. То дочку или жену лесничего обидят, то сторожку спалят, то лесничий рыцарей наведёт... Но обычно всё обходилось миром. Вот как сейчас.

Банда не подходила к сторожке. Возможно, Хвощ не был уверен в лояльности собственных архаровцев. С лесничим беседовали Бредень и Свист, а сам атаман играл с ребятишками. Войдя в раж, один из мальчиков забрался на сарай и пополз поверху, считая себя невидимым и хитрым. Хвощ отследил этот манёвр, дождался, когда малец должен был доползти, и, зацепившись за выступ сруба, легко подтянулся навстречу. Выглянув сверху, храбрый воин почти наткнулся на лицо Хвоща, который якобы залезал на крышу. Перепуганный пацан соскочил в высокую траву, с воем ломанул вдоль огорода, перескочил пару отводных канав и в поисках спасения плюхнулся в третью. Остальные ребятишки, испуганные фиаско самого храброго, на всякий случай тоже отбежали, наблюдая, будет атаман догонять и кушать Ваську или всё ещё как-то обойдётся.

Обошлось. Хвощу надоела игра в Бармалея. Он порылся в кармане и вытащил горсть кедровых орешков – привозное лакомство, которого не было в здешних лесах. Жестом Хвощ предложил угощение. Дети сразу притихли, как и вначале, когда они вежливо подходили здороваться. Затем, подпихиваемый остальными, подошёл мальчик постарше и робко протянул руку. Высыпав ребятишкам орехи, Хвощ окончательно потерял к ним интерес.

Единственной вещью, что всё же украли в сторожке разбойники, был огромный рулон туалетной коры. Стянул его Бредень, вечно маявшийся брюхом, прямо из деревянного сортира. Он бы, может, и спросил, да постеснялся миловидной жены хозяина.

Пришлось спереть.

– Это ты, школяр?

Почтения в вопросе не было. Тарас хмуро посмотрел на громилу, что, ухмыляясь, пялился ему в глаза.

Выходить из камеры Тарасу разрешили накануне. На жестком режиме здесь держали только первые три дня, затем давались послабления. В частности, в определенные часы разрешалось перемещаться внутри корпуса.