Озорные рассказы

Фаустен отправился за королевским зодчим, и тот пришел, хоть и очень удивился, узнав, что его зовет старая пряха, сын которой ходит в обносках. Но этот зодчий был человеком крайне любопытным, а к тому же зодчие больше всего на свете хотят строить, и потому он самолично последовал за Фаустеном, велев своим людям прислать сотню каменщиков к старой Тонкопряхе, живущей на вершине горы, над деревней Кошачий Сток.

Старуха попросила возвести на месте ее хижины, в которой ей стало тесновато, дворец, похожий на сарацинскую Альгамбру, с балкончиками, внешними галереями, колоннами, и чтобы все было из мрамора, крепко и надежно, потому как ей не по вкусу дешевая современная архитектура. Она говорила очень непринужденно, и зодчий почел своим долгом заметить, что ее замысел обойдется в несколько сотен миллионов…

— Не важно, — отвечала Тонкопряха, — хочу лишь предупредить, что платить буду только бриллиантами. Мой сын знает секрет их изготовления, прошу вас все нарисовать и подсчитать; и вот примите в знак нашей признательности за то, что вы не станете медлить и затягивать исполнение моего заказа. Думаю, мой дар придаст вам смелости.

С этими словами она приподняла кончиком своего веретена камень, лежавший перед очагом, достала из-под него довольно красивый бриллиант и отдала зодчему.

Зодчий поспешно воротился в город, переоделся и явился ко двору, где в тот вечер был большой прием. Зодчий, которому король в день окончания строительства королевского дворца даровал титул барона, пользовался правом являться к Его Величеству в разное время дня. В перерыве торжественного представления, когда король взял его под руку и подвел к оконной нише, чтобы поговорить о строительстве, зодчий рассказал не таясь, что в двух милях от столицы, в деревне Кошачий Сток, живет молодой человек, умеющий делать бриллианты, и в доказательство слов своих поведал о заказе Тонкопряхи и показал камень, который она дала ему вперед. Его Величество тут же вызвал королевского ювелира и, как только тот прибыл, заперся с ним в кабинете. Это совещание выглядело так, словно король намерен заказать драгоценности к свадьбе принцессы Помадки, и по этому поводу члены дипломатического корпуса обменялись кисло-сладкими предположениями. Ювелир заверил короля, что бриллиант Тонкопряхи безупречен по своей чистоте и ничем не отличается от тех, что добываются в азиатских копях. Конфетьер немедля велел подать свой высокогорный экипаж и пустился в путь, к великому изумлению королевы и придворных, которые вопреки обыкновению не знали, в чем дело. Король пожелал, чтобы в поездке его сопровождал один только главный зодчий.

— Матушка, где ваш сынок? — спросил король, войдя в хижину.

— Прошу прощения, сударь, а вы кто будете?

— Я король Матакена.

Старуха поклонилась и ответила:

— Мой сын, Ваше Величество, уехал в горы Гулистана, дабы собрать все необходимое для изготовления бриллианта, и он вернется не раньше чем через неделю…

Король задумался.

— Так это правда, что он умеет делать бриллианты?

— Это такая же правда, сир, как то, что вы король Матакена и отец подданных ваших.

К старости король Конфетьер стал скуповат, для государя это недостаток великий и непростительный. И потому старая Тонкопряха, которая отправила Фаустена в Гулистан, чтобы он купил там бриллиант на две тысячи ливров, вырученные за пряжу, сразу поняла, что сможет королевской скупостью воспользоваться. Благодаря проницательности своей она уже угадала государственную тайну относительно стразов и проникла в тайные тревоги Конфетьера, ибо глаза у нее были волшебные и оттого такие необыкновенно сверкающие.

До возвращения Фаустена Конфетьер Двадцать Четвертый пребывал в великом нетерпении. Он навел справки о его семье и, если бы не строгие правила этикета, поселил бы старую и страшную пряху прямо во дворце. Он хотел даже предложить ей место при дворе, но не знал, на какую должность ее определить. Мать человека, умеющего изготовлять бриллианты, человека, который, весьма вероятно, сможет сделать камень величиной со страусовое яйцо, не может занимать подчиненное положение, а если он назначит ее фрейлиной королевы, то знать возмутится и поднимет шум… Он хотел тайком дать ей место наставницы королевских детей, однако о воспитании Фаустена ходили столь дикие слухи, что это могло поставить под вопрос будущее королевского семейства; король долго колебался между скупостью и судьбой Конфетьеров, но, надо отдать ему должное, скупость все же проиграла.