Падающие звезды

   Бургардт не поверил, когда Шипидин разсказал ему свой разговор с мисс Мортон.   -- И только? растерянно спрашивал он.   -- Следовательно, и только...   -- Этого не может быть!.. Я ее увижу, я должен ее видеть...   Его взволновало главным образом не то, что Шипидин встретился у Бачульской с Ольгой Спиридоновной, а то, что мисс Мортон поселилась именно у Бачульской, чего он меньше всего желал. Положим, у него с Бачульской никогда и ничего серьезнаго не было, но он инстинктивно почувствовал то, чего Шипидин не понимал. Да, теперь Марина Игнатьевна торжествовала, и Бургардт возненавидел ее за это преждевременное торжество. Вероятно она намеренно перетащила к себе мисс Мортон, чтобы насладиться муками его поруганнаго чувства. При всей своей откровенности с Шипидиным он, однако, скрыл от него свои подозрения.   -- Ну, как ты ее нашел? спросил он, чтобы сказать что нибудь.   -- Мисс Мортон? Следовательно, чудная девушка, и я ее вполне понимаю. Одним словом, ты не стоишь ея мизинца. Да... Это девушка с твердым характером, прежде всего. Да...   Бургардт ничего не ответил и только поднял плечи.   -- Ты пред ней пигмей, -- продолжал Шипидин, припоминая детское выражение глаз мисс Мортон.-- Следовательно, ты ничтожность...   Из за этой поездки Шипидина, друзья детства окончательно разсорились.   -- И как я только мог согласиться?!. возмущался Бургардт.-- Ну, скажи, пожалуйста, зачем ты ездил?   -- Следовательно, было нужно...   -- Ничего не нужно!.. Понимаешь: ничего...   В конце концов, Бургардт сделал именно то, чего не должен был делать. Он написал письмо Бачульской, вызывая ее в Петербури. Она сейчас-же ответила, но поставила условием, что они встретятся на нейтральной почве. Он заказал кабинет в Малоярославце, где так удобно войти с Мойки. В назначенный час Бачульская была там.   -- Как я вас давно не видала... проговорила она, подавая холодную, как лед, руку.-- Ну, как вы поживаете, Егорушка?   Бургардт хотел принять довольно безпечный вид, как делал с дамами, но это ему не удалось. Внутреннее безпокойство сказывалось во всем.   -- Ничего, так себе, -- фальшивым тоном ответил он. Она тоже говорила каким-то фальшивым тоном и проявляла совсем несоответствовавшее ея характеру оживление. Они сидели в кабинете, ожидая наказаннаго ужина, и говорили совсем не о том, что их интересовало. Сцена получалась самая фальшивая и оба наблюдали друг друга, как враги. Бургардт никак не мог заговорить о том, для чего вызвал Бачульскую.   Когда подали закуску и Бачульская хотела налить Бургардту рюмку его любимой английской горькой, он остановил ее.   -- Не принимаю этого состава, Марина Игнатьевна.   -- Простой водки?   -- Ничего не принимаю. Бросил...   -- Ну, со мной-то можно, а то мне пить одной будет совестно.   -- А вы разве пете?   -- По совету доктора, Егорушка.   Бургардт пытливо посмотрел на нее и покачал головой.   -- Это опасный совет, и я бы никогда его не дал. Пить, вообще, не хорошо, а для женщины это страшный яд.   Бачульская засмеялась и отодвинула свою рюмку. Она смотрела на Бургардта теперь такими ласковыми, улыбающимися глазами и, схватив его за руку, проговорила.   -- Ах, как давно я вас не видала, Егорушка. Целую вечность... Смерть соскучилась и даже хотела сама вам написать, чтобы вы как нибудь собрались и приехали ко мне в Озерки.   -- Мисс Мортон у вас?   -- Да. Я ее силой перетащила к себе... Кстати, какой смешной этот ваш друг... Впрочем, я его очень люблю, и мисс Мортон он понравился.   -- Вы не подумайте, что это я его посылал. Он захотел ехать сам, и я жалею, что не удержал его.   -- И напрасно. Такие люди иногда необходимы. Он какой-то такой... чистый... Знаете, каждое слово, самое обыкновенное, у таких людей получает какой-то особенный смысл. Вы это замечали, конечно?   -- Да, он чудный человек, хотя мы с ним и ссоримся.   -- Да? И вы, конечно, всегда не правы?   -- Ну, положим, не всегда. Он -- ригорист и любит проповедывать.   -- Одним словом читает вам нотации. Так и следует...   Бачульская засмеялась неизвестно чему и посмотрела на Бургардта такими блестящими глазами. Ее охватило безпричинное оживление, и ей хотелось смеяться и плакать. Ужин прошел, благодаря этому настроению, весело и даже оживился Бургардт, особенно когда выпил шампанскаго. Он тоже смотрел на Бачульскую блестящими глазами и думал про себя: "Какая она славная... Отчего мужчины ее не любят? Ведь именно такая женщина может сделать счастливым".   Она пересела рядом, обняла его и прошептала, блестя глазами:   -- Егорушка, женитесь на ней... 

Не отталкивайте от себя своего собственнаго счастья. Ведь она вся хорошая и душа у ней такая красивая. Я тогда умру спокойно, Егорушка. Каждый человек плохо себя самого знает, а со стороны видней... А я говорю вам со стороны.   Бургардт что-то хотел возражать, но она зажала ему рот рукой, засмеялась и, прижавшись всем телом, продолжала шептать:   -- Да, да, вы женитесь... Вы сами себя не понимаете. "О, как умные люди бывают глупы!", -- говорит в "Свадьбе Фигаро" служанка Сусанна. И она глубоко права... Мужской ум какой-то угловатый, односторонний и совершенно неспособен понимать женщину. Ведь какая прелесть эта мисс Мортон. Я в нее влюблена. У ней все как-то по хорошему выходит, как у кровнаго породистаго животнаго. Ах, какая она милая, когда развеселится... Настоящий котенок. И какая ласковая... Нет, мужчины решительно ничего не понимают! Да, ведь, вы будете совершенно другим человеком, когда около вас будет такая женщина...   -- А моя Анита?   -- Анита? Я думаю, что в ея интересах, чтобы отец был счастлив. Знаете, я научу вас, что нужно сделать... Конечно, по некоторым причинам, вам неудобно оставаться в Петербурге, т. е. на первое время. Средства у вас есть, купите где нибудь в глуши маленькое именьице и переезжайте туда с молодой женой. Понимаете? Там никто и ничего не будет знать, и вы будете счастливы... Ах, и я когда-то мечтала о таком уголке, о жизни с любимым человеком, о маленьком, маленьком счастье... Да, вы будете там жить. Анита будет приезжать к вам летом, и все устроится само собой. Когда я буду старушкой, и я приеду, чтобы приласкать ваших деток и погреть старую кровь у чужого семейнаго очага. Егорушка, милый, не мямлите и решайтесь. Что касается настоящаго положения мисс Мортон, то, право, это даже не имеет названия. Во всяком случае, она является только потерпевшей... Бедная, милая девушка, что она должна переживать сейчас!..   -- А знаете, Марина, я чувствую, как иногда ненавижу эту бедную, милую девушку. Странное, но жестокое чувство. Мне кажется, что я даже в состоянии был бы убить ее... Она мне слишком дорого стоит... Я даже боюсь думать на эту тему.   -- Милый вы эгоист-мужчина... Разве можно так думать? Ну, да это так, глупости.   И она продолжала шептать, рисуя одну картину за другой будущей, обновленной жизни Бургардта. Это был какой-то любовный бред, который захватывал, баюкал и уносил в неведомую даль. Бургардт чувствовал, как ему делается легко, как то, что его мучило, в сущности так просто; в его душе происходило то же, как бывает в природе, когда ненастье начинает проясняться, и все кругом оживает радостными красками и ликующими световыми бликами.   -- Марина, какая вы милая, чудная...-- шептал он, целуя Бачульскую в лоб.   -- Да, чудная, хотя только для одной себя, -- ответила она со слезами на глазах.   Бургардт поехал провожать ее на финляндский вокзал. Дорогой Бачульская как-то вся притихла, точно сделалась меньше и, только подезжая к вокзалу, проговорила усталым голосом, точно отвечая на внутренний вопрос:   -- Да, и Аните будет лучше. Она растет городской девочкой и по неволе делается эгоисткой, а в деревне увидит настоящую жизнь. Да чего лучше, поселись где нибудь недалеко от Шипидина.   -- А, ведь, это мысль!-- схватился Бургардт.   Когда поезд отходил, Бачульская долго смотрела в окно вагона на махавшаго ей шляпой Бургардта. Ее душили слезы, но она была счастлива переживаемыми муками.