Падение

Их вид чуть не размазал Тео на месте. Кэрри торопливо утерла слезы и только тогда повернулась к детям. Измученно улыбнулась, убрала волосы с глаз мальчика и забрала у него малышку. Они взялись за руки и вместе вернулись к фургону.

Точка на радаре становилась все дальше и дальше от аэропорта, двигаясь в сторону Бронкса. Единственным звуком в башне оставались периодические попытки связаться с кабиной. Но вызовы быстро стали машинальными, надежды не было – уже никто не ждал ответа от 416-го.

Генерал-лейтенант Салливан нажал на кнопку и отчетливо произнес:

– Сэр? Время на исходе. Нам нужно ваше решение, господин президент.

Свет казался ярче. Трава – зеленее. Воздух – прохладнее. Шум – заметнее. Для Бобби на стадионе «Янкис» все стало более живым.

Он и остальные игроки на поле приготовились, хлопая перчатками. Сплюнули, пока бэттер стукнул себе битой по обеим подошвам. Бэттер тяжело выдохнул, потом шагнул в свой бокс и уперся ногами.

Бросок – фастбол, мимо страйковой зоны.

Бэттер, припав на колено, промазал по мячу. Бобби знал, как тот хотел выиграть, потому что и сам хотел выиграть не меньше. Это уже не просто Мировая серия. Это что-то совершенно иное. Бэттер вышел из бокса, потянув джерси за плечо и пару раз приподняв шлем.

Болельщики, толкаясь, все еще торопились к выходам. Родители прижимали детей к груди. Парочки держались за руки. Выходы оставались закупоренными, лестницы – переполненными.

С верхнего яруса слева раздался истошный вопль. Бобби оглянулся и увидел, что по лестнице скатывается женщина, набирая скорость. Бобби затаил дыхание, глядя, как она приближается к поручням внизу, и бейсбол вдруг потерял для него всю важность. Но тут крупный мужчина уперся ногами и поймал ее в самый последний момент, не дав свалиться на трибуны с тридцатиметровой высоты.

На нижних ярусах синий цвет «Доджерс» сливался с полосками «Янкис», перетекая в ряды вокруг домашней базы и вдоль линий поля. Когда игроки вернулись на свои позиции, их примеру последовали и многие болельщики. Это не обсуждалось и не планировалось. Просто воцарилось негласное взаимопонимание.

С каждым новым броском они все сильнее ликовали или насмехались, подкалывали друг друга и чаще разворачивали кепки козырьками назад. От теперь бесхозных лотков прибежал какой-то здоровяк, прижимая к груди полдесятка банок пива. Приятель провозгласил его героем, и они под радостные крики быстро распределили богатства по своему сектору.

И часть электронного табло, отведенная под статистику игры, и весь остальной огромный экран показывали, что творится вне их новой утопии. Кэрри Хоффман умоляла президента. Спасательные команды выстраивались вдоль посадочных полос JFK. Репортеры тыкали пальцами в ночное небо. Пассажиры сидели в кислородных масках. А блуждающая камера внутри стадиона показывала оставшихся из тех, кому повезло попасть на седьмой матч Мировой серии.

Удар биты – мяч полетел на левую центральную часть поля.

За ним погнались аутфилдеры, левый филдер сдал назад, чтобы закрыть брешь, но Бобби, сам не спуская глаз с мяча, подал ему знак остановиться. Чуть не уперевшись спиной в стену, Бобби подскочил к филдеру и попытался совершить невозможное.

Опустившись на землю, он медленно, с изумлением на лице, поднял перчатку. Ладонь гудела от удара мяча.

Третий аут. Игра окончена. «Янкис» победили в Мировой серии.

Никто не сдвинулся с места. Ни игроки, ни болельщики. Все просто таращились в центр поля.

Затем в динамиках раздалась барабанная дробь, затрубили победные горны.

Start spreading the news…[21]

Бобби так и стоял спиной к стене. Бэттер, замерший посреди своей дорожки между первой и второй базой, уставился в дальнюю часть поля – осмыслял свое поражение. Бобби смотрел на него в ответ. Тогда проигравший раннер повернулся и направился к выигравшему питчеру. На всем поле двигался только он. Никто, кроме Фрэнка Синатры, не произносил ни слова.

В круге бэттер остановился перед питчером. Взял его за плечи и сгреб в охапку с такой силой, что с того слетела перчатка. Пальцы питчера побелели в ответных объятьях.

Обе команды поднимались со своих скамей, пока Бобби и остальные аутфилдеры бежали к центру. Встретившись посередине, все обнялись. Многие плакали. Они сняли кепки и поклонились болельщикам.

Пока Мистер Голубые Глаза исполнял канонический гимн «Янкис» и их города, все присутствовавшие на стадионе – что игроки, что болельщики – держали друг друга в объятьях и смирялись со своим решением остаться.

Джо старалась не смотреть на здания, растущие перед лобовым стеклом. Все дрожало и тряслось.

Наклонившись вперед от боли, Билл взялся за сайдстик – боковую ручку управления. Его рука была в крови.

Сделав вдох, он нажал кнопку на сайдстике.

В башне зашумела открытая линия связи. Не типичный треск, как при переговорах с самолетом, а ровное гудение передовых технологий. Прямой канал с Белым домом, с президентом. Все молча замерли, ожидая вердикта по рейсу 416.

Президент прочистил горло. Он принял решение.