Падение Иерусалима

Бен Тов отпил содовой, устроился поудобнее в кресле и минут десять держал речь перед хозяином дома, излагая то, что тому вовсе не хотелось знать. Потом откинулся на спинку, полагая услышать одобрение и согласие, пустая формальность, не более того, как ему казалось. Однако он ошибся.

- Исключено, - вымолвил министр. - Абсолютно исключено!

- Но, господин министр, при всем моем уважении не могу согласиться. Информация, которой располагает агент, жизненно важна для страны.

- Ну так и вытащите его оттуда - но никаких диверсий, это же просто смешно!

- Без диверсии шансы на удачный исход уменьшатся ровно наполовину. Риск слишком велик, вся операция пойдет насмарку, это неприемлемо.

- А полет бомбардировщика над территорией Ливана и Сирии, по-вашему, приемлем? Разговоры на следующей же неделе отзовутся на политике Вашингтона в отношении Израиля.

- Вас волнуют слухи и разговоры, а меня - вопрос, уцелеет ли страна. Мы говорим на разных, языках.

- Вот именно, Бен Тов, - на разных языках! - Сказано было жестко, и Бен Тов понял, что настаивать нет смысла.

- Вы позволите мне обсудить этот вопрос с премьер-министром?

- Нет, не позволю!

- Может быть вы еще измените свое решение, господин министр?

Министр поднялся.

- Повторяю: моего разрешения вы не получите. Другого ответа не ждите.

Встал и Бен Тов.

- Как ни странно, я ожидал именно другого ответа.

- Вы затеяли опасную игру.

- Это мне, представьте, безразлично. Чего будут стоить все ваши тонкие политические соображения, если мы не сумеем остановить этих людей? Будьте здоровы, господин министр, и спасибо, что потратили на меня время.

Бен Тов медленно дошел до машины, сел за руль и двинулся к дому. Спешить теперь не было смысла, надо хорошенько обдумать, как объяснить жене, где он был, почему не позвонил и не предупредил, что опоздает к ужину, и почему от него несет табаком. Что дальше предпринять насчет того, главного дела, он просто уже не знал.

В 19:30 Эссат пересек шоссе возле деревни Кутайфе. Здесь было неспокойно. Жители стояли на обочине, лениво переминаясь босыми ногами в придорожной пыли и провожая глазами транспорт, несущийся по асфальту. То и дело какой-нибудь мальчишка швырял в окно машины горсть песка и камней жест бесполезный, но многозначительный. Прислонясь к глинобитной стене то ли недостроенного, то ли разрушенного дома, коротал время вместе с остальными нездешний молодой человек. Заметив пикап и проследив взглядом, как он сворачивает с шоссе на дорогу, ведущую к востоку, он незаметно отвернулся и достал "воки-токи".

Спустя полчаса Эссат решил, что в темноте ехать дальше не стоит. Он сбавил скорость, осторожно съехал с колеи, медленно двинулся вдоль песчаного бархана и остановился там, где его нельзя было заметить с дороги. Отчаянно хотелось спать - но заснешь ли тут?

Глава 21

Наутро Бен Тов застал Мемуне в самом дурном расположении духа: шеф едва цедил слова сквозь зубы и в раздражении перекладывал с места на место все, что находилось на столе. Накануне вечером к нему домой позвонил министр обороны и потребовал, чтобы он, Мемуне, призвал к порядку некоторых из своих подчиненных. Это был удар ниже пояса - Мемуне и так комплексовал, что не умеет себя поставить на работе и что с ним не считаются. И вот - извольте радоваться - сидит как ни в чем не бывало, этот неуправляемый Бен Тов, как всегда самоуверен и никаких признаков раскаяния.

- Из-за тебя я попал в неловкое положение, - негодующе воскликнул Мемуне, на что Бен Тов отозвался вполне спокойно:

- Сожалею, но в нашей работе чего только не случается.

- Ты обязан был позвонить сначала мне.

- Откровенно говоря, я опасался, что вы не разрешите обращаться к министру. На вашем месте я бы предпочел оставаться в неведении - так удобнее, ей-Богу!

- Но это же нарушение правил, - министр прямо-таки из себя вышел.

- Да не интересует меня его настроение - не понимаю, почему вас это задевает. Как будто угроза со стороны "Шатилы" меньше значит, чем всякие там капризы начальства.

- Ну нет, "Шатила" - это серьезно.

- Так почему начальственный гнев мешает нам делать свое дело?

- Да не капризы это, пойми. Министр прав: в правительстве должна быть своя дисциплина.

Мамуне только лишний раз убедился, что в споре с Бен Тов всегда его побьет - у него мощная аргументация.

- Я не считаю важным обращаться к премьер-министру: имей в виду - вовсе не потому, что министр обороны настаивает, а потому что я сам так думаю. Диверсия на самом деле неприемлема по чисто политическим соображениям. Премьер все равно откажет, ты только поставишь всех в неудобное положение.

- В толк не возьму, как можно даже эти слова произносить - "неудобное положение" - в данных обстоятельствах, - голос Бен Това оставался спокойным, но он сам явно едва владел собой.

- Считай, что это приказ. Больше к этому не возвращаюсь.

- Прекрасно.

- Что значит - прекрасно?