Падение, или Додж в Аду. Книга первая

Очки у Софии были на лбу. Ей очень хотелось их опустить – может, они опознают Ларри по лицу и выяснят, кто его редактор или скорее на какой редакторский канал он подписан и какого рода постреальность закачивается в его мозг. Однако у Ларри очки были подняты, так что это было бы не совсем вежливо.

Он повел их по раскаленному асфальту к старой машине. София узнала «Лендкрузер», или «Лендровер», или что-то в таком роде: громоздкий, угловатый, таких не выпускали уже лет сорок-пятьдесят. Однако он был чистый, ухоженный, в капельках воды из мойки. Ларри хотел непременно показать многочисленные улучшения конструкции. Он встал на подножку, тщательно поправил винтовку, чтобы не задеть дулом машину, и похлопал по крыше, покрытой ярко-желтым композитом.

– Кевлар, – объявил он. – Че бы там ни говорила ваша пропаганда, опасность праздничной пальбы в воздух сильно преувеличена. Падающая пуля утратила почти всю свою энергию. Конечная скорость много меньше дульной. Поэтому полное бронирование крыши не нужно. Можете не волноваться.

– А там, куда мы едем, часто палят в воздух? – спросил Джулиан.

– Нет. Айовцы очень сдержанны, – отвечал Фил чрезмерно уверенным тоном человека, который об этом читал.

– Ларри не о том, – сказала София. – Смысл в том, что незачем тратить деньги на защиту от несуществующей угрозы.

Ларри кивнул:

– Двери и окна, конечно, другая история. Но они полные.

– Полные? – спросил Джулиан.

– Полностью бронированные. На случай шальных пуль, непроизвольных выстрелов. В перестрелке особо не защитят. Но для этого с вами Том и Кевин.

Ларри указал большим пальцем себе за спину, где на краю парковки стоял пикап. Том с Кевином сидели в прохладной кондиционированной кабине. В открытом кузове стояла тренога, пустая, а рядом расположился стальной ящик, запертый на три навесных замка. В ящике лежал пулемет, который они должны будут установить на треногу при въезде в район, где желательно демонстрировать силу. На крыше кабины распласталась некая обтекаемая конструкция. Ее можно было принять за самый аэродинамический багажник мира, пока до тебя не доходило, что это монокоптер.

Ларри открыл водительскую дверцу:

– Ну так че, кто из вас говорит, что умеет водить машину?

София подняла руку, трое остальные отступили на шаг. Ларри кивнул.

– Откуда вы родом? – спросила София.

– Отсюдова, – удивленно ответил Ларри.

– А давно?

– Давнее некуда. Пра-пра-пра приехали из Голландии. А че?

– Вы говорите «че».

Ларри глянул непонимающе.

– Не важно. Извините, – сказала София. – Машину поведу я. Больше никто не умеет.

– Покажите, чего умеете. Просто кружок по стоянке.

– Понимаю. Требование страховки. – София оттолкнулась от подножки и запрыгнула на водительское место.

– Нету у нас никакой страховки, – ответил Ларри. – Это наше требование.

– О чем это все? – спросила Анна-Соленн, как только они выехали на улицы Де-Мойна.

Она сидела рядом с Софией. Фил и Джулиан на задних сиденьях разглядывали городские окраины, которые выглядели совершенно обычно.

– Что? – спросила София.

Она уже довольно давно не водила машину и сейчас, напряженно сжимая руль, следила за стоп-сигналами пикапа впереди. По меньшей мере девяносто пять процентов транспорта составляли робомобили; они держались подальше от маленькой кавалькады, поскольку никто не знает, чего ждать от водителя-человека.

– «Откуда вы родом? Как давно?» Все эти странные вопросы, которые ты задавала Ларри.

– А. Просто я кое-что слышала от мамы, а ей это рассказал дядя.

– Додж? – спросила Анна-Соленн с той натужной небрежностью, с которой люди обычно произносили это имя.

– Да. Про людей, которые говорят «че» и «нету».

– По-моему, обычная речь американской глубинки.

– Южной. Айова – северный штат. В войне Севера и Юга воевала на стороне Союза. В Айове никогда не было рабства. Ее заселили выходцы из Скандинавии. Либо Ларри приехал с Юга…

– А он говорит, что нет…

– Либо он или отец взяли манеру говорить по-южному. Северяне так не говорят, не тянут слов…

– И не лепят на бамперы конфедератский флаг, – включился Джулиан.

Он просунул руку между передними сиденьями и указал на пикап, в котором ехали Том и Кевин. На одном бампере был конфедератский флаг, на другом – наклейка «Помни Моав».

– Ну не знаю, – сказал Фил. – Тут это дерьмо везде. Всегда было. Ничего не меняется.

– Для тебя, – согласилась София. – Но не для моего дяди, который родился в середине пятидесятых и умер примерно семнадцать лет назад. Перемены происходили на его глазах. В его детстве война Севера и Юга была не таким уж далеким прошлым – почти на памяти стариков. Тогда северянам не приходило в голову клеить на бампер изменнический флаг или копировать алабамский акцент. Но за время его жизни…

– Культурная граница сместилась к северу, – сказала Анна-Соленн.