Падение Империи

Его меч проклятый светился кровавым огнём. Словно пятно из чёрного и кровавого, Падший метался из стороны в сторону, как вихрь порчи и чумы. Айдан только и успевал принимать удары на щит и совсем изредка контратаковать, острие его меча касалось орнаментных доспехов слуги Ненасытного, не причиняя ему ни какой боли. Ни какое оружие не могло причинить ему боли.

Застава располагалась на обрыве, связывая два утёса длинными и хлипким отвесным мостом, что проходил над гремевшим водопадом и рекой, что состояла в большинстве своём из порогов. Падший гнал Айдана к обрыву. Ударами и диким ревом, что рвал перепонки в кровь. Вскоре щит легионера раскололся и Анкит предпринял попытку ударить противника острой частью щита. Вышло на много хуже. Падший нанёс размашистый удар такой силы, что Айдан отлетел прямо на хлипкий мост. Под весом его тела несколько досок сломались и камнем упали в бурлящую воду водопада в самом низу. Высота насчитывала лигу, как минимум. Плечо отзывалось тупой и ноющей болью. Падший подскочил к нему и пнул и тяжёлым латным сапогом. Ребра Айдана наверняка треснули под силой этого удара. Затем Тень вновь обратилась к нем. Падший подхватил его за горло и одной поднял рядом с собой.

— Я покажу тебе твою судьбу! — и тьма окутала Айдана, проникая в его подсознание, словно яд проникает в крови, тьма, словно туман, вонзалась в него

Альва налетела на добычу, когда почувствовала, как её ездоку угрожает опасность. Айзора наблюдала за тем, как грифон, или же императорская грифониха рвет, клюёт и раздирает плоть и сталь, словно масло. То с какой яростью и злость она билась с Падшим, разрывая его плоть и сталь клыками и клювом, поражала леди Трайден до глубины души. Глаза Альвы горели праведным бешенством и гневом. Да, она слышала, что грифоны в особенности ненавидят исчадий Ненасытного, но больше всего её поражало то, что сосредоточение зла охотилось за Айданом! Этого Ринойская Львица не понимала. Несколько её рёбер были сломаны, наверняка она получила сотрясение, но с тварью, что положила её лучших солдат, она была обязана разобраться. Как только она подошла к краю моста, то увидела, как исчадье Ненасытного ударил Альву прямо по крылу, повредив его. С трудом, её пришлось отлететь чуть в сторону, когда противник поставил ногу на груди бездыханного Анкита, а Айзора продолжала стоять как вкопанная и слушать.

— Служи мне! Служи сейчас или служи в смерти! — рычала тень. Она смотрела, как Падший победно гоготал, и думала, что этого не может быть, не может быть, чтобы Ненасытный вновь был свободен!

Увидев, как Айдан отползает и тянется к мечу, что вот-вот должен был слететь в бурлящую пучину гремящего водопада, её сердце забилось с бешеной скоростью, и казалось, сейчас выпрыгнет из груди, так сильно она боялась за него, не в силах объяснить почему.

Анкит дотянулся до рукояти и Падший, убрав ногу с его груди, демонстративно поклонился ему, принимая вызов. Не прошло и мгновения, как на выпад Айдана Падший ответил тремя круговыми взмахами. Из-под разорванного доспеха капрала багровели пятна крови. Айзору упала на колени, а слезы из его глаз полились, словно она потеряла всякую надежду. Грифон истошно кричала и рычала, летая вокруг моста кругами.

Айдан, с губ которого стекала алая струя, отшатнулся и рубанул мечом по часовой стрелке, разрывая канатную верёвку. Отвесной мост пошатнулся, и доски затрещали по швам, сейчас строение держалось на одной веревке, склонившись влево. Падший пошатнулся и истошно зарычал

— Глупец! Не смей! Ты погубишь нас обоих! Я — твой господин! Твой предназначение — служить! — взгляд капрала упал на Айзору, кивнув, еле заметно, словно в последний раз, он рубанул по второй канатной верёвке.

— НЕТ! — из уст Айзоры вырвался крик, когда Айдан и Падший камнем полетите в низ, в реку, где были одни пороги. Альва пикировала вниз, но с повреждённым крылом это вышло слишком поздно. Она не успела поймать Айдана, новообретённого ездока. Даже зоркий глаз грифона не мог разглядеть в этой бурлящей намёки на жизнь. Только вода, которая окрашивалась в кровавый цвет.

Глава 29. Битва за Кинхарт

— Поверь мне, сын, так или иначе, когда трон переходит от отца к сыну, положение его настолько шаткое, что в стране появляются те, кто непременно намерен опрокинуть устоявшийся порядок, во имя идей и целей, которые быть могут, пойдут стране на пользу или же погрузят её во мрак. — Уильям стоял у окна своего кабинета. Он не любил табак, в отличие от его слуг, так как считал, что мысли из раpдела: «как бы закурить?» превращают ясный ум в туман. Лайан же, приняв все травы и лекарства, внимательно слушал отца. Сын ни слова не говорил о том, что всё чаще и чаще подвергается приступам, сердце колит на столько, что он трясётся, будто килька в бочке, во время шторма.