Падение Империи

— Надеюсь вам не предаться спускаться в катакомбы. А подземелья, подземелья будут самым крайним вариантом, через них можно проникнуть куда угодно, но там столько решёток, ворот, да и неизвестно, что там водиться. — наконец, голову подняла Сейна

— Откуда вам известно, что Пэтрот там? Вдруг он бьётся с императором за гавань? –

— Если он проиграет битву, он вернуться в логово зализывать раны, а если вместо логова он обнаружит пепелище, то и раны он не успеет зализать. — ответил Кеван, складывая свитки в свой рюкзак.

— Что, девочка, боишься, что не лично не прибьёшь бывшего любовничка? — хихикнула Кира.

— Нет, за вас боюсь, кисейным барышням не пристало бегать по водостокам! — ответила Сейна

— Девочки! — выкрикнул Кеван. Обе обиженно на него зыркнул

— Убьём Пэтрота, потом будете друг другу волосы вырывать. –

Магни пожал руку Кевану

— Удачи, братишка, смотри не помри там, а то Миране не понравится — улыбнувшись, шпион крепче сжал руку Кевана. Кивнув друг другу, они распрощались.

Звуки битвы разносились по городу эхом, хоровод стали и крови только начался и начал набирать обороты, у них было мало времени.

***

Растреклятый зуд заставлял и без того волнующегося государя трепать свои нервы ещё больше. Восседая на вороном жеребце, Лайан одел на голову шлем с открывающимся забралом, и прилепленной императорской короной. В левой руке он держал боевой рог его рода, с причудливой гравировкой, которая вырисовывалась в волка, из пасти которого разноситься вой. В правой, одноручный меч из адамантитовой стали, на эфесе которого была выточена голова чёрного волка. По правую руку от него расположился Мивиль Оркалан, старый воин и полководец всячески помогал юному императору и сейчас расположил отряды лучников на укреплениях, который примыкали к зданиям, чтобы лучники могли вести огонь с возвышенности. С лучниками. На высоких укреплениях стоял и Алкион Альгольф, старый маг, который всё отвлёкся от своих чумных исследований и согласился «пошвырять огненные шары и молнии во врагов»

Люди Рендона Пэтрота выстраивались в боевые порядки, за баррикадами и пепелищами домов. За их спинами готовились к стрельбе отряды лучников и арбалетчиков. Самого предвиделся этого сброда здесь не было видно. Либо он был далеко от места битвы, либо же вовсе не явился.

Гавань должна быть отбита, иначе империя падет, чего Лайан не мог допустить категорически. От этого зависал жизнь его семьи. Всё его тело чесалось и зудело, но юный император посчитал это чувство преддверья битвы. Ему было холодно, руки мерзли, пальцы немели, а завтрак вставал под ложечкой. Поёжившись, он ударил в бока своего коня и тот, фыркнув, прошагал вперед, ездок остановил его, когда он оказался впереди легионеров и гвардейцев. Знамёна дракона и волка развивались на холодном ветру, что ходил по улицам столицы, рядом с рекой. Лайан обратился к гвардейцам и легионерам

— Гвардейцы, легионеры и воины! Настал наш час, когда в руках наших судьба Отечества! Не думайте, что бьётесь за меня! Вы бьётесь за Кинхарт и Кровогорье, за свои семьи, друзей, родных, друга за друга! Нас ждут великие битвы, и сброд бандитов головорезов и контрабандистов, лишь первая битва, первая преграда, на пути к славе и порядку в стране! Бейтесь храбро и отважно, бейтесь как истинные солдаты легиона! Когда же мы побьём их, мы маршем пройдёмся по землям Лоренца! — юный император не кричал и рычал, солдаты подняли оружие к небу, ответ их был рёв, подобный реву драконьей армии

— Победу — стране и народу, почести — королю и дворянам, долг и жизнь — легиону! — кричали они, и эхо их клича разносилось по всему городу, ответный крик их врага не был столь громогласен и оглушителен, как крик красных легионеров гвардейцев, среди которых было и городское ополчение, воодушевлённое речью императора. Лайан подул в рог, боевые ноты оглушительно вырывались из них, поднимая всех на бой. Расстояние между двумя армиями составляло четверть лиги.

Легионеры пошли вперед, с каждым шагом ускоряясь. Воины Пэтрота вяло шли вперед, неготовые принять полноценный бой и хорошо вооружёнными солдатами. По сравнению с легионерами, люди Пэтрота были самым настоящим отребьем, у которых насчитывалось как максимум один легион умелых воинов, которые были мало-мальски вооружены. Однако, у Рендона Пэтрота было подкрепление, и они численно превосходили силы молодого императора, но не настолько, чтобы разгромить Лайана.

Две армии, наконец, встретились. Легионеры клинов врезались в ряды бандитов и мародеров, рубя, кромсая, вгрызаясь в глотки, словно бешённые гончие. Лязг стали о сталь, крики, вопли, стоны и оглушающий рев только горячил кровь, но Лайан знал, что кинься он в гущу событий, то моментально завязнет среди пехоты на своём коне. Те, кто умудрялся провраться к императору, тут же встречались с мечами и копьями гвардейцев, которые неустанно прикрывали юного государя, пока тот носился по полю боя, перед своими полками, могучий и великий, он воодушевлял своих солдат.

— Наше дело правое! — кричал он, срывая голос

— С нами боги! –

— Ура! Ура! Ура! — было ответом его солдат.