Падение Империи

Хелена не смогла сдержать слёз. Её сын, её дорогой мальчик, сейчас прятал лицо за стальной маской прокаженного, а всё его тело было обмотано мокрыми, белыми бинтами. Лайан сидел за своим посменным столом и что-то черкал пером на листе пергамента. Императрица подошла к нему и зарыдала горькими слезами, сев рядом с ним. Слезы котились из глаз, по щеками и скатывались с подбородка, она не могла и не хотела их останавливать, не думала о том, что сейчас портит своё платье, не думала, что и сама может заразиться, наверняка она об этом и мечтала. Рука сына легла на её хрупкое плечо и вмиг, она затихла, вытирая слёзы с лица

— Время для слёз будет, матушка. Сейчас же времени мало, пусть все подойдут ближе. — сказал император, подзывая к себе Алкиона. Чародей выглядел мрачнее черных драконов, когда помогла своему государю подняться и лечь на кровать. Всё его тело, напоминало мумию в белоснежных бинтах. Поверх них он надел чёрный камзол и длинные перчатки. Маска из чистого серебра закрывала гнойные раны, что изуродовали его лицо. Первой он подозвал Сейну

— Матушка говорила мне, о твоей просьбе. Так знай же, что я, Лайана Первый, Кон-Итьен, нарекаю тебя, Сейной Элерон, лишая имени Имнари. Теперь, ты свободна. — девушка отклонилась и ушла из покоев императора. Затем к нему подошли Найт, Фаил и Хелена

— Корона перейдет к тебе, матушка. Теперь тебе придётся нести это бремя. А вы двое, будете обязаны защищать её власть ценой своей жизни. Ясно? — все трое кивнули, чувствуя, как слёзы накатываются волной. Когда они ушли, в комнате остались только Лайан и Ариана

— Леди Ариана. — она села на край его кровати

— Вы столько сделали для моей семьи, для моей матушки. Если случиться так, что не останется того, в ком будет моя кровь, пусть грифон СтоннКасселов воцариться вновь. — Ариана смотрела на него с выпученными глазами, чувствуя, что воздух в легких закончился совсем.

— Молю — прохрипел он. Почувствовав, как холодная и солёная слеза скатилась с её подбородка, она кивнула, не в силах сделать обратное.

***

Хелена молча подошла к нему и села рядом.

— За что? — прорычала она. Лайан не ответил

— За что ты оставил меня одну с этим бременем? Ты не имеешь ни малейшего права взять и вот так вот умереть! — но её сын не отвечал

— Ненавижу тебя. Тебя и Уильяма. Вы оба оставили меня, бросили, взвалив всё на мои плечи! — без сил, она упала на колени перед кроватью сына

— Как же я без тебя? Сынок, сыночка, солнце моё? Очнись, молю тебя и всех богов, очнись! — она сорвалась на крик. Руками она вцепилась в свои волосы и закусила губу лишь бы вновь не завопить. Всё рухнуло в одночасье.

— Я — дура, выстроила планы, светлое будущее, а ты… а ты ушёл, оставив меня одну! Совершенно одну! Ненавижу, ненавижу, ненавижу — Хелена без остановки твердила, как сильно ненавидит его и Уильяма, а затем, уткнувшись в одеяло сыновьей кровати, завопила, что есть сил, срывая голос. Её истошный крик был слышен в каждом уголке дворца, и каждый знал, что произошло…

Найт Аксель в первый раз рыдал так горько. Он стоял перед могилой Уильяма на коленях, приложив лоб к могильной плите. Слезы лились ручьём, он рычал, кулаком бил об каменный пол и вопил и выл.

— Прости, дядя… — тихо прошептал он

— Нет мне прошения, а ты…всё равно прости…. –

«Он был достоин императором», сказал Мирана, когда Кеван опустился перед её алтарём на колени, не имея даже сил стоять

«Почему он!?» спросил Кеван «Почему именно он!?»

«Такова его роль» спокойно отвечала богиня

«Роль? Почему, ему отвели так мало? Почему, ты забираешь его? Почему позволила умереть!?» наконец он выдавил из себя хрип, слабый и беспомощный

«Судьба неисповедима даже богам, Кеван!» злобно ответила Мирана

«Верь мне, он упокоиться в моих объятья» она сказала это нарочито спокойно

«Ненавижу» сказал Кеван, Мирана ничего не ответила, оставив его абсолютно одного, в звенящей тишине

***

Колокол вновь бил. Скоро, с пятым ударом, он, Лайан Кон-Итьен, Первый этого имени, некоронованный император Кровогорья уйдёт к праотцам и там, в раю, встанет подле своего отца, Уильяма Кон-Итьена. Первый удар.

— Я исповедуюсь перед богами — глухо прорычал он сам себе. Второй удар. Он тянется к маске. Третий удар. Он снимает её и вдыхает полной грудью в последний раз. Удар четвёртый. Язвы и раны на его теле жгут не только плоть, но и душу, он воет как волк, истошно, протяжно и страшно, разрывая связки. Удар пятый. Сметь дотронулась до его обезображенного гнойными язвами и ранами лица. Лайан потянулся к ней. Такой манящей и красивой. С ней не холоднее, не страшно. С ней только покой.

***