Падение Хана

— Но… я не твоя жена, и они правы. Зачем ты солгал им? Почему не сказал правду? Это же твоя семья! Твоя дочь, она…

— Заткнись! Ты слишком нагло стала себя вести в последнее время! Моя дочь прежде всего моя дочь. И к тебе не имеет никакого отношения. Ты даже говорить о ней не смеешь.

Наклонился вперед, поблескивая жирным от бифштекса ртом.

— Если будешь много говорить, я могу заставить замолчать. Это будет очень больно, Алтан, так больно, что ты сломаешь зубы, пока будешь скрежетать ими.

— Зачем…тебе причинять мне боль за правду? — прошептала и сама подалась вперед, а потом встала из-за стола, а он резко поднял голову вверх, всматриваясь в мое лицо. — Ты же сам говорил, что любишь ее…и ненавидишь ложь. Я бы могла…, — приблизилась к нему и неожиданно для себя накрыла руку своей рукой. — Я бы могла унять твою боль…попытаться ее унять.

Отнял руку и тут же схватил меня за локоть, дернул к себе.

— Унять мою боль? Ты понятия не имеешь, с какой болью я просыпаюсь каждое утро…чтобы ее унять, мало суррогата. Или ты думаешь, что тебе удастся обвести меня вокруг пальца.

Сдавил мое запястье и, заламывая, притянул меня еще ближе. В эту секунду мне ужасно захотелось вырвать руку и убежать, но он не дал.

— Ты еще не знаешь, на что я способен…не знаешь, во что может превратиться твоя жизнь, во что я могу превратить тебя.

Ужас смешивался с тем же самым уже знакомым ощущением отзеркаливания его эмоций. Как будто я внутри себя отражаю все, что он говорит, как будто я не верю ему и знаю его другим….Точнее, не я, а она. Но пока что мне не понять, почему я думаю о ней, почему постоянно ассоциирую себя с нею…ведь она и есть источник моих страданий. Тяжело дыша, я смотрела на него, не шевелясь, боясь даже вздохнуть, пока его вторая рука не коснулась моей щеки, затем опустилась к шее.

— Всего лишь сдавить посильнее, не насмерть, нет…а так, чтоб ты узнала, что такое задыхаться, что такое смотреть в глаза смерти и бояться. А потом…когда ты будешь корчиться в судорогах, порвать тебя одним толчком.

Все мысли о том, что я могу его соблазнить, стать такой, как говорила Цэцэг, стали казаться абсурдными. Не смогу…я просто дергаю хищника за усы, провоцирую его и дразню. А что, если он, и правда, раздерет меня на части, а потом задушит. Прямо здесь, в этой зале…никто и никогда потом не найдет меня, потому что все в этом доме будут молчать.

Он взял нож со стола и покрутил лезвием у меня перед носом.

— Может, мне вырезать на тебе букву "А"? Как знак принадлежности…мне.

Тронул острием мою шею, и я вся внутренне собралась.

— Я…я вас не боюсь…вы на самом деле не такой.

— А какой? — спросил с явным любопытством и повел острием у меня между грудей по ложбинке.

— Я нужна тебе…ты меня хочешь и поэтому не изуродуешь.

Перехватила его руку с ножом и прижала сильнее к своей коже.

— Давай…вырежи на мне буквы, цифры…испорть свой суррогат.

Зарычал, впился острием мне в кожу до крови, но я нежно провела кончиками пальцев по его руке.

— Несколько дней назад ты…ласкал меня. Твои пальцы…они гладили, они дарили наслаждение.

Лезвие дрогнуло, а я взяла его за руку и подошла еще ближе так, что теперь его колени соприкасались с моими ногами, а лицо было очень близко от моего лица.

— Я хочу…хочу, чтобы тебе больше не было больно. Позволь мне забрать твою боль. Позволь мне тебя…ласкать, любить…

Его словно гипнотизировали мои слова, и он не сводил взгляда с моих глаз. Его рот приоткрылся, а верхняя губа чуть приподнялась, обнажая зубы в алчном оскале. Вытащила нож из его пальцев и положила медленно на стол, а руку ладонью прижала к своей груди.

— Мне нравилось, когда ты трогал меня. Вот здесь.

Он слушал меня, чуть склонив голову вбок, тяжело дыша, очень быстро и очень шумно. Мне было невыносимо страшно, что я скажу что-то не так, он схватит нож и искалечит меня…Но зверь замер и смотрел не отрываясь.

Я приподняла подол платья и села к нему на колени лицом к лицу.

— Ко мне никто раньше вот так не прикасался, как ты…

Ладони дрогнули и сильнее накрыли мою грудь, сжали ее, и я ощутила промежностью его эрекцию, как твердая плоть упирается мне между ног.

— Я никого и никогда не хотела…

— А меня? Меня хотела? — спросил и вдруг силой сдавил мои бедра.

— Хотела…

— Ложь!

А сам дрожит всем телом и глотает воздух судорожно и жадно.

— А сейчас…сейчас хочешь?

— И…сейчас хочу!

Заставляя себя вспомнить, как сводили с ума его пальцы, как они погружались в мою плоть и выдирали из меня вскрики наслаждения.

— Чего ты хочешь? — спросил хрипло и придвинул к себе, сжимая за ягодицы. Я медленно расстегнула пуговки на груди, глядя, как жадно он следит за моими пальцами, как облизывает пересохшие губы. Тонкая ткань сползла с плеч и обнажила голое тело, обнажила соски, которые тут же сжались от его дикого взгляда.

— Хочу, чтобы ты…

— Чтобы я…что…

Обхватил грудь снизу, сдавливая ее так, что сосок выпирает сильнее наружу.

— Чтобы поцеловал их…