Падение Левиафана (ЛП)

Каюта была маленькой и спартанской. К стене был прикреплен ранец, на краю которого виднелся планшет. Единственное, что еще напоминало Джиму камеру для разгерметизации, используемую на Земле, когда кто-то слишком быстро поднимался с аквалангом, или крематорную печь. Она была чуть больше двух метров в длину с люком в конце. Экран, вмонтированный в коробку, был темным. Файез постучал по нему, и он ожил.

На экране была женщина. Ее глаза были открыты. Они светились нежно-голубым светом и ни на чем не фокусировались. Джим все понял, и это было похоже на удар в грудь.

"Это и есть катализатор?"

"Я искал ее", - сказал Файез. "Я не сказал Эльви. В свое время это была Франциска Торрез. Она работала в Управлении науки техником. Я предполагаю, что Кортасар знал ее, хотя бы мельком. Она что-то переживала. Может быть, у нее была неудачная личная жизнь. Может быть, она всегда хотела стать танцовщицей и поняла, что это не для нее. В любом случае, она начала пить и приходила на работу в состоянии алкогольного опьянения. В тот день она даже не пошла домой. У Очиды было упрощенное дисциплинарное слушание с Кортасаром и начальником охраны, и они отправили ее в "Ручку" еще до того, как она протрезвела".

Джим посмотрел на лицо. Оно было гладким, но не таким, как в молодости. Как будто она была опухшей. Эта женщина... катализатор... Франциска открыла рот, как будто собиралась заговорить, затем снова закрыла губы.

"В течение примерно пяти лет до того, как Дуарте разыскал Эльви и привез ее в Лаконию - по вашему предложению, конечно - эту женщину пожирала протомолекула. И до сих пор. Мы держим ее в узде, чтобы она не росла свободно, как раньше, но мы не кормим ее. Мы не стрижем ее волосы. Она не ходит в туалет. Она не спит. Время от времени мы проводим в камере пару часов жесткого облучения. Вот и все. Она не человек ни в каком значимом смысле. Больше нет. Она - кожный шар, наполненный протомолекулой".

Джим попытался перевести дыхание.

"Я не собираюсь морочить вам голову", - продолжал Файез. "Если бы то, чем мы здесь занимаемся, вынесли на рассмотрение обычного совета по этике, они бы просто вызвали полицию. Мы перешагнули через научную этику, через вопросы морали, и я почти уверен, что сейчас мы снимаем преступления против человечества. Но я все равно знаю, что все могло быть еще хуже".

Джим кивнул. "Я понимаю."

"Без обид, но ты, блядь, не понимаешь", - сказал Файез. "Я не хочу быть тем, кто это делает. Я действительно не хочу, чтобы это делала Эльви. Но больше всего на свете я не хочу, чтобы здесь были Кортасар или Очида". Люди, которые смотрели на Франциску Торрес и думали, что это хорошая вещь, чтобы сделать с ней? Я не хочу, чтобы они были здесь главными. Если бы это была их лаборатория, Ксан не сидел бы здесь со своей новой подругой Терезой, смеясь над собакой, гадящей в частичный вакуум. Он был бы в коробке, как это было, когда мы его нашли. Они доставали его, когда хотели что-то с ним сделать, и клали обратно, когда заканчивали, как будто убирали отвертку обратно в ящик с инструментами. Так что да, ты наебал меня и меня. И мы тут натворили такого дерьма, за которое боги нас никогда не простят. Но когда тебе будет плохо, вспомни, что альтернатива была еще хуже".

Джим все еще думал об этом три дня спустя, когда лаборатория была готова. Она выглядела как беспорядок. Кабели змеились вдоль стен и пола, привязанные к местам кусками проволоки и скотчем. Вторая медицинская кушетка - для Амоса - была наклонена на тридцать градусов, чтобы освободить место для подключенных к ней массивов датчиков. То, что было идеально организованным, чистым, ясным, чрезмерно продуманным пространством, напоминало спальню Джима до его ухода на флот, только с меньшим количеством белья на полу. Голоса лаконской команды были тягучими и высокими. Никто не смотрел на него, и впервые с тех пор, как "Роси" пристыковался к "Соколу", он почувствовал, что игнорировать его легко. А когда на него все же обращали внимание, чувствовалось скорее раздражение, что он мешает, чем что-то еще.

"Если вы чувствуете себя неловко..." говорила Эльви.

"Я в порядке", - ответила Кара. Она была одета в плотно облегающий медицинский халат, который согревал ее, удерживал на месте контактные датчики и создавал мелкоячеистую матрицу для сканеров, которые должны были пройти через нее, как только начнется погружение. Она выглядела как участник соревнований по плаванию. Та же жесткая, спортивная сосредоточенность. "Я хочу этого. Я готова к этому".

Ему показалось, что в выражении лица Эльви произошел какой-то сдвиг, но он не знал, что это означает.

Харшан Ли, второй помощник Элви, пристегивал Амоса к другой медицинской койке. Крупный мужчина был одет в такой же костюм, как и Кара, но там, где девушка была сосредоточена и решительна, он улыбался абсурдности всего этого. Черные глаза поймали взгляд Джима, и Амос поднял подбородок.

"Привет, капитан. Вы пришли посмотреть на шоу?"

"Я не уверен, что мне будет на что смотреть".

"Мне нравится наряд", - сказал Амос. "Очень льстит".