Падение Левиафана (ЛП)

Ахмади кивнула. Она выглядела... не сочувствующей. Не жалостливой. Она выглядела так, будто тоже устала. Как будто она всю жизнь жила так, что у нее выдергивали ковер из-под ног, и она знала, как это больно. Она приглашающим жестом указала на стул. "Расскажите мне об этом".

Танака сел. Не говори ей, она злая. Скажи ей, она всегда любила тебя, - пронеслось у нее в голове.

"В кольцевом пространстве произошел инцидент", - тихо сказал Танака. "Я был там. Вы не должны этого знать".

"Полковник, - сказал Ахмади, - из-за характера моей работы у меня очень высокий уровень допуска. Империя должна иметь возможность доверять мне государственные секреты, которые пациент может раскрыть во время сеанса консультирования. Я очень серьезно отношусь к этому аспекту своей работы".

"Если бы вы этого не сделали, они бы отправили вас в Пен. Отправили бы. Думаю, сейчас они бы просто пристрелили тебя".

Ахмади кивнула и отложила свой датапад в сторону. Проницательный оперативник в Танаке понимал, что все это театр, но она все равно чувствовала, как он работает. Ахмади хотела слушать. Танака хотела говорить.

"Произошло вторжение. Были когнитивные эффекты. Как когда все потеряли сознание, только не это. Люди, которые были там. ... соединились. Разум с разумом. Память к памяти. Я был в сознании других людей".

"Это не редкая галлюцинация..."

"Я проверил это. Это было правдой. Все, кого я мог подтвердить, играли. Мы были в головах друг друга. Это было реально". Она дрожала. Она не знала, почему она дрожит. Ахмади был очень спокоен. "Ты веришь мне?"

"Верю".

Танака медленно кивнула. "Я не могу никого иметь в своей голове".

"Потому что это твое", - сказал Ахмади. "Это единственное место, которое принадлежит тебе".

"У меня есть... выходы".

"Выходы?"

"У меня есть секреты. Которые... мои. Так я освобождаю место для себя в этом мире. Имея секреты, я все еще могу существовать. Я люблю Лаконию, потому что если меня поймают, это будет иметь значение."

"Вы хотите рассказать мне, что это за секреты?"

Танака покачала головой.

"После того случая у меня были... переживания".

"Переживания", - повторил Ахмади.

"Голоса, но не такие, как командные галлюцинации. Образы из жизни, которую я не проживала, лица людей, которых я никогда не встречала. Чувства. Глубокие, всепоглощающие чувства от ситуаций, в которых я никогда не был. И я боюсь, что где-то там кто-то испытывает такие же чувства... ко мне".

Ахмади сделала долгий, глубокий вдох и медленно выдохнула. Выражение ее лица было мрачным.

"Я спрошу вас, могу ли я использовать ваше имя", - сказала Ахмади. Затем: "Могу ли я называть вас по имени?".

Танака кивнула. По какой-то причине ей было трудно говорить. Что-то было не так с ее горлом.

"Алиана? Я хочу спросить, могу ли я взять вас за руку. Могу я взять тебя за руку?"

"Да", - сказал Танака, но это был едва слышный шепот.

Толстая, матросская женщина наклонилась вперед. Ее пальцы были сильными, кожа сухой. Танака вздрогнул.

"Алиана, мне кажется, что вы описываете интимное нападение".

"Никто меня не трогал".

"У вас есть очень важная, очень частная личная граница. Она была нарушена без вашего разрешения или согласия. Так ли это? Пожалуйста, если я ошибаюсь, скажите. Я хочу понять".

"Они в моем сознании. Я не могу их не пускать. Они узнают то, чего не должны знать". Она подумала, что ее голос звучит очень спокойно. Ахмади кивнул.

"И вы говорите мне, что эта... вещь... Продолжается? Это все еще происходит прямо сейчас?"

Танака почувствовала, что не двигается. Ахмади отпустил ее руку и плавно отошел назад, пока между ними не оказался ее стол. Глаза психиатра расширились, на щеках появился румянец. Реакция добычи. Какую бы подготовку ни прошла эта женщина, она была достаточно чувствительна, чтобы распознать опасность. На мгновение Танака обдумала все способы, которыми она могла бы убить эту женщину. Их было несколько. Ни один из них не подверг бы ее физической опасности, а два из них были бы катарсическими.

На мгновение другие "я" тоже замолчали, как будто были напуганы не меньше, чем главный психоаналитик. Это было интересно, но об этом позже. Сейчас, в этой комнате, Танака раскинула руки, вытянув ладони и расставив пальцы. Универсальный жест, означающий, что я безоружна. Ахмади не вернулась за свой стол. Умная женщина.

"Я считаю, что вы поняли ситуацию", - сказала Танака так осторожно, словно слоги могли резать ее губы.

"Я понимаю, почему вы боролись. Это звучит... ужасно".

"Так и есть. Вы можете это исправить?"

"Есть некоторые вещи, которые, я думаю, мы можем попробовать..."

Танака отмахнулся от этих слов, и Ахмади замолчал. "Я должен прекратить это. Я не могу больше этого чувствовать. Ты понимаешь?"

"Понимаю".

Другая женщина облизала губы, и Танака вспомнила, как кто-то похожий, но с более широким лицом и высокой линией волос, делал то же самое. Она отогнала эту мысль.

"Могут быть некоторые вмешательства", - сказал Ахмади. "Есть лекарства, которые мы используем для уменьшения навязчивых мыслей. Если предположить, что механизм схож, они могут быть очень эффективными".

"Хорошо".